Ангелотворец - [17]

Словно прочитав его мысли, Молин пояснил:

— Мне вправду тяжело об этом говорить. Я точно могу уйти после обеда?

— Конечно, иди.

Грустно улыбнувшись, напарник развернулся, чтобы пойти в свой кабинет.

— Мартин! — крикнул ему вслед Патрик. — Я всегда готов тебя выслушать!

— Я знаю, — ответил тот и ушел.

Спускаясь по лестнице со второго этажа, Анна уже знала, что увидит в кухне Дана, в застиранном халате, с кружкой кофе в руке, погруженного в газету.

Со словами «Доброе утро, дорогая!» он потянулся, чтобы поцеловать жену.

— Доброе утро, — ответила Анна, уворачиваясь. — У меня ужасное дыхание по утрам, — добавила она, извиняясь, но было поздно. Не говоря ни слова, Дан встал и отнес кружку в мойку.

Почему это так чертовски сложно? Все, что она ни делала, было неправильно. Анна пыталась вернуть прошлое, хотела, чтобы все было как раньше, но это ей не удавалось. В их отношениях больше не было тех легкости и естественности, которые так необходимы для нормального общения. Она подошла к Дану, стоявшему у раковины, обхватила его руками за талию и прижалась щекой к его спине. Но чувствовала она при этом одни лишь раздражение и напряженность. Они передавались и ее мужу, вызывая у него желание отстраниться и убивая всякую потребность в общении. Со вздохом молодая женщина разжала руки и вернулась к столу.

— Мне нужно начать работать, — сказала она, взяв ломоть хлеба.

Дан повернулся и скрестил руки на груди.

— И чем бы ты хотела заняться? — поинтересовался он.

Анна потянула с ответом.

— Я хотела бы начать свое дело, — сказала она наконец.

— Это же великолепная идея! Какое? Магазин? Я могу узнать про пустующие помещения.

На лице его была написана такая радость, что Анна тут же пожалела, что рассказала мужу о своих планах. Это была ее идея, и ей не хотелось ни с кем ею делиться. Почему? Она и сама не знала.

— Я хочу все сделать сама, — отрезала она.

Улыбка сползла с лица Дана.

— Ну и делай, — бросил он и вернулся к мытью посуды.

«Черт, черт, черт!» — выругалась про себя Анна и крепко сцепила руки.

— Я думала про магазин. Но я также думала про оформление интерьеров на заказ, подбор антикварной мебели и все такое… — проговорила она, вновь пытаясь сгладить неловкую ситуацию.

Она болтала, надеясь вернуть интерес Дана, но тот не отвечал. Его спина оставалась напряженной, и он даже не взглянул на супругу. Анна отложила бутерброд на тарелку. У нее пропал аппетит.

— Пойду подышу воздухом, — сказала она, поднимаясь.

Дан по-прежнему молчал.

— Как мило, что вы смогли приехать к нам на ланч, — пропела Пюттан.

— Всегда приятно вас навестить, — усмехнулся Себастиан и хлопнул Перси по спине. — А у вас тут не так уж и убого.

Фон Барн спрятал улыбку. Пюттан никогда не скрывала, что на самом деле думала о помпезном доме Монссона с двойными бассейнами и теннисным кортом. Дом хоть и занимал меньшую площадь, чем Фюгельста, обставлен был куда более роскошно. «Вкус нельзя купить за деньги», — любила повторять супруга Перси после визитов к Себастиану и всякий раз при упоминании позолоченных рам и хрустальных люстр морщила нос. В чем-то муж был с ней согласен.

— Присаживайся, — пригласил он Себастиана за стол, накрытый на лужайке.

В это время года Фюгельста была несравненна. Перед глазами простирался зеленый парк, за которым заботливо ухаживали несколько поколений их семьи. Теперь же упадок усадьбы — только вопрос времени. Пока владелец не найдет решение их экономических проблем, придется жить без садовника. Себастиан откинулся на спинку кресла и сдвинул солнечные очки на лоб.

— Вина? — спросила графиня фон Барн, демонстрируя бутылку первоклассного шардонне. Хоть ей и не нравилась идея просить Монссона о помощи, но теперь, когда решение было принято, Перси мог рассчитывать на ее полную поддержку. Тем более что других альтернатив у них не было. Она наполнила бокал Себастиана, и тот, не дожидаясь традиционного приглашения хозяйки к началу обеда, приступил к еде. Сунув в рот полную вилку скагенрёра,[6] он жевал с открытым ртом. Пюттан отвела взгляд, и это не ускользнуло от Перси.

— Так у вас проблемы с налоговиками? — спросил Себастиан.

— Да… что уж тут скрывать, — вздохнул хозяин. — У них не осталось ничего святого…

— Ты прав. В этой стране работать законно невыгодно.

— Да, в папины времена все было по-другому, — протянул Перси, намазывая масло на хлеб. — Вместо благодарности за сохранение культурного наследия вот что мы получаем. А ведь эта усадьба — часть истории Швеции, и на то, чтобы сберечь ее, моя семья потратила столько сил… Для нас это вопрос чести.

— Но ветер сменил направление… — прокомментировал Себастиан. — Социалисты слишком долго были у власти, чтобы от нового буржуазного правительства была какая-то польза. Все должны быть равны. Нельзя зарабатывать больше соседа. А то они придут и заберут у тебя все, что есть. Я испытал это на своей шкуре. Меня тоже со всех сторон обложили налогами. Слава богу, это касается только моего имущества в Швеции. Я был достаточно умен, чтобы разместить активы там, где налоговой службе до них не дотянуться.

Аристократ кивнул:

— Да, но особняк всегда был моим главным капиталом.