Ангелоиды сумерек - [61]

Мальчишка. Я вспомнил свое виде́ние: жуткая смесь неосознанных страхов, эротики, беспокойства за Абсаль и каких-то пёстрых лоскутов, которые ну никак не сшивались в целое полотно.

После визита шамана мы как-то сразу почувствовали перемену атмосферы к лучшему – будто всем зараз было внушено представление о том, что мы свои… почти свои, однако. Даже зловещий меч правосудия, что был постоянно закинут за спину Хельма, – и тот смотрелся верным признаком благонадежности.

И вот мы отправились посмотреть здешние декорации: поля, луга и огороды.

Погода стояла чудесная – теперь мне уже точно казалось, что вместо севера мы повернули на юг. Солнце и бриллиантовая роса на холодной ботве.

– Анклав, – подтвердил Хельм.

Овец и коз тут держали в кошаре – таком огромном шатре из коры, с тыном вокруг прогулочного загона. Всё было под контролем: чтобы выпустить животных из ограды, «отчиняли» узкую калитку, зимой запирали в помещении и скармливали им сено и привядшие листья. Приловчились тут и стричь, и прясть, и ткать, и делать сыр из молока. Разумеется, ни эти скоты, ни борзые от мора не пострадали, напротив, бесконтрольно размножились. Пастух, с которым мы вмиг стали накоротке, подумывал, чтобы поймать небольшого волчонка и с помощью собак выучить пасти отару, но пока это оставалось утопией. И никак не решало вопроса – что делать с весьма своенравными козами.

Зашли мы и на огород, где как раз наступил сезон сбора урожая. Овощи, выложенные на край поля, показались нам куда мельче тех, что выращивали наши собственные «дачники». А ведь у последних всегда глаза глядели на целый и невредимый город из псевдоживого камня, где кое-где сохранялось электричество от солнечных батарей и водопровод с подогревом и куда можно было смотаться дня за два – за три.

За все достижения поселенцам приходилось платить тяжким трудом. Хлеба́ на пригороженных к частоколу делянках вообще расти не желали; урожай сам-пят казался немалым достижением. Впрочем, меня заверили, что с голоду тут не пухнут. Ни взрослые, ни детишки. При этом показали и тех и этих, вплотную занятых выдергиванием свёклы и собиранием колосков.

– Что значит – примириться с натурой, – проговорил Хельм отчасти загадочно. Такое бывало с ним всё чаще.

– Ты про здешний аскетизм или нашу пригородную умеренность? – спросил я. – Наши смертные подопечные пока имеют, что хотят, без таких уж великих трудов, но вот посмотрю, как здесь добывают хлеб в поте лица своего – и прям неловко делается.

– Это пока называется нейтралитет, – ответил он. – До войны еще, надеюсь, далеко.

А пока мы только и делали, что любовались на здешнюю патриархальную пастораль.

Абсаль мы вычислили довольно скоро – она нисколько не таилась. Вместе с новыми подружками числом аж шесть сидела на завалинке одной из самых крепких изб и, как они все, пряла кудель; причём весьма ловко, сразу на два веретена, которые танцевали в едином ритме. Завалинка, кстати, – это такая подсыпка вокруг фундамента, огороженная дощатым коробом, для тепла. Голова прикрыта тонким платом, чтобы не напекло солнцем (в смысле – чтобы не объесться), смуглота лица и кистей рук чуть приглушена чем-то вроде пудры или муки, а наряд был местный: плотный чехол их небеленого крапивного волокна и поверх него казакин из выворотной овчины, ловко обтекающий грудь и бёдра. И еще маленькие кожаные поршни на ногах.

Я поздоровался сразу со всеми здешними чернавками. Это я имею в виду, что среди них не было ни одной светлокожей блондинки, хотя собой они были не так чтоб дурны.

– Ты виделась с…э-э… женихом? – спросил я затем.

– На малом расстоянии, как здесь принято, – ответила она тихонько. – Мне обещают, что это лишь временно. Ведь я живу в его доме, который он для меня освободил.

Чем хороши мы, сумры, – нам даже и явных мыслей иной раз ловить не нужно. Достаточно трудноуловимых нюансов. Хотя… Можно прочесть то, что высказано, то, что выражено, но не то, о чем не догадывается сам хозяин головы. Пока что я понял, что Абсаль не удалось приблизиться к Дженгилю настолько, чтобы, так сказать, понять его изнутри. И что надо держаться неподалёку от нее – так, на всякий случай. Хотя ни я, ни она – никто из нас не видел в ситуации ровным счётом ничего скверного и непоправимого.

Однако Хельм, придя в избу, сказал:

– Ты отсюда не слышишь Леса. Я, положим, тоже его не слышу, но, похоже, куда лучше твоего понимаю девочку.

– Что она беспокоится – понятное дело. Каково это в ее возрасте с каким-то невнятным женихом сговариваться? – ответил я.

В ответ он угрюмо кивнул.

Что значило: Абсаль передала Хельму, что Парма настроена еще хуже прежнего, а моя доченька уже нашла более-менее хороших союзников против своего, так сказать, жениха. Не таких, кому можно довериться, подобных особей вообще на свет не родится, – но весьма склонных к неконтролируемой болтовне.

Нет, я ошибся, вовсе он не был «так сказать». На следующем этапе мы с Хельмом увидели, как эти двое на том же дворе и той же пристенной скамейке чинно беседовали друг с другом. В присутствии половины его здешней богатырской гвардии и всех ее здешних подружек. Я так понял, все мало-мальски важные события подвергаются здесь гласности. Однако руки были сплетены, головы потуплены, а между естественными сиденьями было никак не меньше полуметра. При этом Абсаль даже не поглядела в нашу сторону, зато Дженгиль метнул в меня одним из своих иронических и лукавых взглядов.