Ангелочек. Время любить - [82]

Убаюканная нежным голосом молодой женщины, Жерсанда легла на спину и обняла Анри, сосавшего большой палец.

— Да благословит тебя Господь, Анжелина, — вздохнула она. — Возможно, только ты сможешь заставить Луиджи сменить гнев на милость. Да, только ты.

В это время Луиджи входил во двор дома на улице Мобек в свойственной ему, акробату, манере. Конечно, он мог бы постучать в ворота, но, обуреваемый мрачными мыслями, нервный, он предпочел сделать крюк по заброшенному саду и взобраться на отвесную стену по руинам старинных укреплений. А потом он просто спрыгнул со стены.

Это был довольно опасный трюк, ведь его тело стало словно каменным после непривычных переживаний. Дело осложнялось еще и тем, что в руках он нес скрипку.

— Вот я и у Виолетты, — громко сказал Луиджи, довольный своим маленьким подвигом.

— Вы не очень-то хорошо поступили, испугав меня, — раздался в ответ женский голос.

Розетта развешивала белье. Она видела, что Луиджи появился с той стороны, откуда еще никто не появлялся.

— Там пустота, — добавила девушка.

— Пустота? Нет, прелестная барышня. Эти укрепления сооружены на прочных скалах и на твердой земле.

Розетта равнодушно кивнула, а потом подняла корзину с мокрыми вещами.

— Все равно для меня там пустота, овраг, утес, а внизу — река. — Она вздохнула. — Но чего вы тут рыщете? Октавия пришла за мадемуазель Энджи из-за вас! Она сказала, что вы разговариваете с мадемуазель Жерсандой.

— Сколько же в этом городе мадемуазелей! — воскликнул Луиджи. — Могу ли я вам помочь?

Девушка хмуро посмотрела на акробата.

— И что вы предлагаете?

— Развесить белье… И высушить слезы на ваших прелестных щечках.

— Эту блузку вы можете повесить вон там. Все остальное вас не касается. И я имею полное право хлюпать носом.

Обычно Розетта старалась выбирать выражения, но сейчас для этого у нее не было ни сил, ни желания.

Она думала, что ей удалось подняться на несколько ступенек, вырваться из нищеты, избавиться от пороков, но отец одним махом снова втоптал ее в грязь. Отныне она чувствовала себя брошенной на землю, к помоям и ко всяким мерзостям.

— Почему вы не остались на улице Нобль? — полюбопытствовала Розетта.

— Мне там больше нечего делать. Я пришел сюда с разрешения Анжелины. Более того, мне запрещено покидать этот двор. Я устроюсь в конюшне. Там есть пустое стойло. Мне вполне достаточно охапки свежей соломы, воды и общества Бланки. Мне не хотелось бы докучать вам, мадемуазель.

И Луиджи приветливо улыбнулся Розетте, вешая блузку на веревку. Розетта интуитивно почувствовала, что этот мужчина очень добрый.

— Я еще никогда не встречала типов, похожих на вас, — призналась Розетта.

— Спасибо. Это самый лучший комплимент, который я когда-либо слышал. Что касается вас, то вы, Розетта, просто очаровательны, если, конечно, я могу называть вас по имени…

— Ну разумеется!

— Договорились! Розетта, в моей памяти вы навсегда останетесь певчей птичкой, зябликом или жаворонком, такой веселой, что просто становишься счастливым в вашем присутствии. Правда, мы виделись совсем недолго в тот вечер, когда я неделю назад ночевал у вас в конюшне. Вы напевали, когда шли по двору, чтобы принести мне воды. Даже когда я покинул вас, чтобы отнести Анжелину в ее спальню, вы пели, причем нечто очень забавное… Да, там речь шла о лошади и седле! Вспомнил! У меня болит нога, натирает седло, натирает седло, у меня болит нога, натирает седло спину моей лошади.

— Эту песенку поют в моем родном краю на Рождество, — объяснила Розетта. — Я родилась в Провансе. Да, я очень любила эту песенку. Петь ее меня научила Валентина, когда мы были еще маленькими. Валентина — это моя старшая сестра.

Розетта замолчала. Взяв бельевую корзину, она направилась к дому. Луиджи не отважился последовать за ней. Он сел под сливой и вынул из футляра скрипку. Вскоре он подобрал мелодию к провансальской балладе, ритм которой ему пришелся по душе. Задумавшись, он начал напевать.

— Играйте что-нибудь другое, черт возьми! — прокричала Розетта, появившаяся на пороге. — Сегодня вечером эта мелодия выворачивает мне душу. У меня нет настроения ее слушать.

Ошеломленный Луиджи перестал играть. Он наделся спокойно поговорить с Розеттой, чья веселость и лукавство так понравились ему. Но и здесь его ждало разочарование.

— Эй, чертовка! — воскликнул он. — Ваше плохое настроение пробуждает у меня желание скрыться в полях. Это не понравится Анжелине!

— Послушайте, мсье Луиджи! Мы с вами вместе свиней не пасли! У меня такое настроение, какое есть. И это не ваше дело, почему оно такое. Я здесь всего лишь служанка и могу напоить и накормить вас, но не больше.

С этими словами Розетта отвернулась и расплакалась. Луиджи встал и осторожно подошел к девушке.

— Простите меня, — сказал он со вздохом. — Я обошелся с вами не очень вежливо. Встреча с матерью тяжело далась мне. Многие годы я мечтал об этом моменте, но он оставил у меня привкус горечи, теперь у меня на душе нет покоя.

— Не надо жаловаться! По крайней мере, она жива, ваша мама. А вот моя… Я все отдала бы, чтобы она не умерла! — Розетта разрыдалась. — Черт! Еще немного, и мои булочки сгорели бы.