Ангелочек. Время любить - [81]

Луиджи отошел в сторону, чтобы Жерсанда не видела его. Ему хотелось послушать, что она скажет еще, но он вовсе не горел желанием попадаться на глаза старой даме.

— Мое дорогое дитя, у меня осталась только ты! — продолжала Жерсанда. — Знаешь, я понесла суровое наказание. Когда Жозеф уходил, я хотела его задержать. Но у меня закружилась голова. Вся мебель в гостиной так и поплыла у меня перед глазами. У меня заболело сердце, и я упала… Что было потом, я не помню. Анжелина, какой он красивый, мой Жозеф! И он так складно говорит! Он такой же красноречивый, как и его отец.

— Мадемуазель, дышите глубже! — посоветовала Анжелина. — Вы дрожите, у вас жар, и потом…

Анжелина кивнула в сторону Луиджи, чтобы предупредить старую даму о его присутствии, но Жерсанда продолжала, охваченная каким-то странным возбуждением:

— Я должна поговорить с тобой, малышка, чтобы ты могла сказать ему, если он вдруг вернется, как сильно я его люблю. Он смотрел на меня с пренебрежением, высокомерный, непоколебимый, как высший суд. О, как он похож на своего отца! Мой сын, мой единственный ребенок! И я его потеряла.

Анжелина, опасавшаяся нового приступа, встала и, взяв Луиджи за руку, подвела его к кровати Жерсанды.

— Ваш сын здесь, мадемуазель. Мы очень переживали за вас. Теперь вам надо отдохнуть. Я попрошу Октавию сходить за доктором. Может, вы хотите чаю или очень сладкого кофе?

Жерсанда с обожанием посмотрела на Луиджи, но потом отвернулась и заплакала. Ей было до того стыдно, что она хотела, чтобы ее немедленно поглотил потусторонний мир.

— Оставьте меня, — умоляющим тоном прошептала она. — Я ничего не хочу. Ни доктора, ни чаю, ни кофе. Уходите! Сжальтесь надо мной!

Луиджи поспешил выполнить просьбу старой дамы. Теперь у него возникло множество вопросов. Он хотел все знать о том, как так вышло, что Анжелину с его матерью связывает дружба, о маленьком мальчике, крестнике молодой женщины, и о многом другом. Он чувствовал, что оказался в центре драмы, страстная интрига которой завораживала его.

Анжелина нехотя вышла из комнаты, пообещав скоро вернуться. Как только Анжелина и Луиджи оказались в прихожей, они обменялись взглядами, в которых читалось взаимное недоверие.

— Дорогая мадемуазель Лубе, не позволите ли вы мне укрыться в вашей конюшне на улице Мобек? Кобыла весьма любезна со мной, чего не скажешь о ее хозяйке. Клянусь, я не исчезну, поскольку это доставит вам огорчение. К тому же разве можно разочаровывать первую красавицу города, которая столь вежливо попросила меня остаться?

Эти слова Луиджи произнес, придав своему лицу патетическое выражение, что вызвало у Анжелины слабую улыбку.

— Так не разочаровывайте меня! — Она вздохнула. — Я действительно буду огорчена, если завтра утром вас не окажется у меня дома.

— Завтра утром? Не раньше?

— Или сегодня вечером. Все будет зависеть от диагноза врача и состояния здоровья мадемуазель. Если возникнет необходимость, я переночую у нее. Вы должны знать: я очень люблю Жерсанду. Для меня она как вторая мать. И не дразните Розетту — у нее свои заботы.

— Я никого не собираюсь дразнить, — сказал Луиджи. — Будьте уверены, Анжелина, я дождусь вас.

Он вышел, кивнув на прощание. Молодая женщина отправилась в кухню, где взяла Анри на руки.

— Мой прекрасный малыш, мой дорогой, ты испугался! Но все будет хорошо, — шептала Анжелина, осыпая Анри поцелуями.

— Бобо мама?

— Мама заболела. Сейчас она отдыхает, мое сокровище. Октавия, прошу тебя, сходи за доктором.

— Уже бегу, Энджи. Я рада, что мадемуазель пришла в себя. Я слышала, как она разговаривала с тобой. И плакала.

— Она потрясена до глубины души. Боюсь, ее сердце не выдержит.

— Господи! Пресвятая Дева! — ужаснулась служанка. — Мне надо торопиться!

И славная Октавия выбежала на улицу в домашних туфлях, не сняв даже передника. Анжелина продолжала ласкать сына. Овчарка смотрела на них своими темными глазами.

— Пойдем, Спаситель! Посмотрим, как там мадемуазель.

Анжелина с Анри на руках осторожно вошла в комнату. Спаситель следовал за ней. Жерсанда тихо плакала.

— Поцелуй маму, — прошептала Анжелина, обращаясь к ребенку.

Анри взобрался на кровать и сел рядом с той, кого привык считать своей матерью. Он немного растерялся и неумело провел своими пальчиками по волосам и щеке Жерсанды. Спаситель тоже не остался в стороне и заскулил, словно щенок.

— Дорогая мадемуазель, вы пугаете тех, кто вас любит, — начала Анжелина. — Полно! Повернитесь и улыбнитесь нам! В конце концов Луиджи простит вас, я в этом уверена.

Старая дама с трудом приподнялась, опираясь на локоть. Ее волосы растрепались, выражение лица говорило о неизмеримом горе, нос распух от слез. А ведь она всегда была такой элегантной, так тщательно следила за своей внешностью!

— Нет, он не сможет! Да и ты не простишь меня, малышка, потому что я солгала тебе. У меня больше нет сил. Мне хотелось бы заснуть, чтобы никогда не проснуться.

— Не говорите глупости, особенно в присутствии Анри! После того как доктор осмотрит вас, мы все вместе поужинаем в вашей комнате.

— Я струсила и солгала тебе, Энджи, — повторила Жерсанда.

— Замолчите! Вы обо всем расскажете мне позже. Я уверена, что все не так уж страшно. Более того, я никогда не буду судить вас, поскольку вы не осудили меня, когда я поступила плохо.