Ангел является дважды - [2]

Рой переоделся в джинсы и пуловер, застегнул куртку и сбежал вниз, легко касаясь перил длинными сильными пальцами.

Через два квартала находился бар, где круглосуточно работал спортивный канал и стояло четыре бильярдных стола для «американки». Постоянным клиентам бармен наливал спиртное в кредит. Рой не увлекался выпивкой, завсегдатаи бара знали его как виртуозного игрока на бильярде. Кем бы ни был его противник, Рой вгонял все шары в лузы всего за четыре хода. За это постоянство его прозвали Четверной король.

Сегодня играть не хотелось, после разговора с Глендой Рой ощущал болезненную слабость в руках и ногах. Подумал о текиле, и теплая волна прокатилась по его телу. Нет, он не станет напиваться из-за Гленды. Любил ли он когда-нибудь эту женщину, мечтал ли о большем, чем короткие двухчасовые встречи в дешевом номере придорожного мотеля, где никто не просит предъявить документы и не задает лишних вопросов?

Больше года продолжалась их тайная связь, но после каждого свидания, запирая за собой дверь номера, Рой обещал себе, что эта встреча была последней и он больше не откликнется на призыв Гленды. Брезгливость подкатывала к горлу, когда он думал о том, что еще пять минут назад Гленда лежала в постели с ним, а уже ночью будет в объятиях своего мужа. Гленда не терзалась совестью и не планировала развестись с мужем. Ее глубокий, сексуальный голос возникал на автоответчике Роя всегда неожиданно, она изнывала от любовной тоски и нашептывала в трубку время и место встречи. Обычно свидания приходились на середину дня. Лишь дважды за год Гленда провела с Роем целую ночь.

– Не обижайся, Рой, – сказала она в тот самый первый раз, когда он пригласил ее в свою квартиру, – но я не хочу привязываться к твоему дому. Твоя рубашка, твоя постель, твои запахи. Сентиментальность слишком дорого обходится женщинам.

И как ни стремился Рой сломать выстроенную Глендой стену, она меняла тему разговора либо разыгрывала страх перед ревнивым мужем. Конгрессмен Вайл не ревновал Гленду к другим мужчинам, потому что хранил верность и был предан другой: политика была его единственной настоящей любовью.

– Почему ты вышла за него? – спросил однажды Рой.

Гленда повернула к нему улыбающееся лицо. Мокрые после душа волосы упали на лоб, и две капельки одна за другой скатились по груди.

– Мой милый Рой, – сказала Гленда с видом умудренной жизнью женщины, – выбирая между физическими и финансовыми импотентами, я предпочитаю первых. Свои провалы в постели Джордж компенсирует бриллиантами и мехами. Спроси любую женщину и узнаешь, что роскошь возбуждает нас сильнее, чем мускулистое тело и бешеный секс.

Уже после этих слов Рою следовало понять, что отношениями с ним Гленда просто-напросто разнообразит свою жизнь и любовные припадки случаются у нее, когда глаза устают от сверкания окружающего ее богатства.

Он и сам не верил, что любил Гленду. В их лучшие дни ему казалось, что еще немного, и ее прелесть опутает все его мысли. Но этого «немного» всегда недоставало. Нечаянно брошенный ею насмешливый взгляд, резкое слово, вульгарный жест, – и все чары рушились.

Как бы я хотел, чтобы ты была моей мечтой! – умолял ее взглядом Рой.

Но если Гленда и могла стать воплощением грез, то не такого старомодного мужчины, как Рой.

Ему трудно было вообразить себя неистово влюбленным, ласковым с кем-то, представить, что он взглянет кому-то в глаза – и им овладеет счастье. Этого с Роем не бывало никогда, он знал о силе подобного чувства из рассказов друзей, но почти потерял уверенность, что когда-нибудь и сам его изведает.

В глубокой задумчивости Рой поймал такси. Он долго куда-то ехал, давая указания водителю свернуть то туда, то сюда, пока вдруг не понял, что гоняет такси по своему любимому детскому маршруту. Будучи мальчишкой, он сбегал с уроков и мчался сюда, в район шикарных домов, чтобы попытаться увидеть кого-нибудь из кинозвезд или политиков.

Воспоминания вновь начали сковывать его мысли, и он рисковал забыться еще на полчаса, своей рассеянностью сделав водителю подарок в виде накрученного километража. На ночных улицах Нью-Йорка такая расслабленность внимания грозила непредсказуемыми последствиями.

Из плена детских радужных мечтаний его вырвала пожарная сирена.

2

Клубы дыма и огня вырывались из окон роскошного особняка. Возле дома были припаркованы три пожарные машины. Мощные потоки пены и воды обрушивались на особняк с трех сторон, но пламя не утихало.

К месту пожара подлетели две машины «скорой помощи».

Рой расплатился с таксистом, вышел из машины и застыл у металлической ограды, не в силах оторвать взгляд от извечной, как мир, борьбы двух стихий: воды и огня.

– Привет, Рой! – крикнул Зак Вудсон.

– Привет. Зак, Пит, помощь нужна?

– Отдыхай, Доллан, – махнул рукой один из пожарных. Он примостился у машины и стащил с головы шлем. – Иди выпей за нас пивка. Нам сегодня не придется.

Он указал глазами на низкорослого лысого мужчину, который раздавал ценные указания и отгонял собравшихся зевак.

Рой был хорошо знаком с этим несуразным толстячком. Полгода он выслушивал изощренные ругательства Джека Харрисона и подыскивал удобный повод перевестись в другую смену. В качестве одного из них Рой рассматривал короткий боковой удар в челюсть. Харрисон постоянно унижал людей – и не потому, что ненавидел их или презирал. Просто он был лишен фантазии и не имел ничего, кроме власти. И ему нравилось размахивать ею, как если бы это был американский флаг.