— Мы установим взрывчатку вот здесь, — Марк отметил карандашом какую-то точку на самодельном плане здания. — Вики будет следить за входом и часовыми, пока мы работаем. Как только все будет готово, мы должны очень быстро вернуться в лаз и успеть уйти через него подальше в пещеры, чтобы нас не задело.
— Я хотел бы посмотреть, как эти фашистские ублюдки взлетят на воздух — проговорил взволнованный Адам.
— Зато ты хорошо все услышишь, уж поверь, — горько усмехнулся Марк.
* * *
Все произошло слишком быстро, так не должно было случиться. Им казалось, что их наивный план сработает, что он идеален, что они почти близки к цели. Но, увы, три подростка ослепленные жаждой мести, не могли знать, что тайный лаз уже был обнаружен при захвате здания, и теперь недалеко от него выставляли патруль.
— Не ныть и не сдаваться! Только не ныть! — вновь повторяла Виктория, глотая предательские слезы. Но плакала она не от боли, которая разливалась во всем ее теле, от нескольких сильных ударов, которые достались ей при задержании, а от глубокого и беспросветного отчаяния, которое затопило сейчас ее душу.
Забившись в угол камеры, она долго не хотела открывать глаза, представляя, что все это ужасный сон, и он скоро закончится. Прижимаясь лбом к холодной каменной стенке, она шептала слова молитвы и старалась собрать всю свою волю.
Внезапно в железный замок с шумом открылся. Сейчас ее отведут на допрос.
* * *
В пустой серой комнате для допроса был только один стул, придвинутый к простому письменному столу. Окна были зарешечены, с потолка свисала одинокая лампа. Сегодня для Вильхельма — Уильяма был тяжелый день. С самого утра он думал, что делать с незадачливыми диверсантами, которых поймали накануне вечером. При себе у них, конечно же, не оказалось документов, поэтому все решалось на допросе. Хорошо, что самый старший из них быстро понял, что нельзя недооценивать СС и сознался во всем, назвав имена сообщников. Теперь на столе Мельбурга лежали три личных дела. Он сам решил провести допросы, т.к. очень хорошо знал методы своих подручных и не хотел лишней жестокости.- Боже, ну зачем, зачем они затеяли эту глупую авантюру, почему он опять должен был рисковать, пытаясь облегчить их участь! Хотя почему же глупую, если бы тайный лаз не обнаружили вовремя, несколько десятков офицеров вермахта взлетели бы на воздух. — думал Уильям, выкуривая очередную сигарету. Он сам когда-то не остановился бы ни перед чем, чтобы справедливость восторжествовала. К сожалению, только с годами приходит понимание того, что добро не всегда может победить зло в открытом бою. От этих мыслей легче не становилось.
Вдруг дверь в комнату для допросов открылась, и охранник грубо втолкнул внутрь маленькую хрупкую девушку. — Зачем она здесь? Почему? — промелькнула в голове дикая мысль.
Из-за небольшого роста и коротко стриженных волос она казалась совсем подростком. Девушка гордо подняла голову, их взгляды пересеклись. Он никогда раньше не видел такого необычайно светлого и одухотворенного лица, запекшаяся на щеке кровь казалась грубой насмешкой над этим чистым образом. — Ангел во тьме, — подумалось ему, потому что в больших голубых глазах он прочитал прожигающую насквозь ненависть.
Он встал, чтобы предложить ей единственный стул, но она отшатнулась к стене, показав, что ей противна его неожиданная галантность.
— Вы ведь знаете Виктория, зачем вас привели? Вы уже не ребенок и должны понимать последствия своих действий. Вы со своими друзьями совершили диверсию — преступление против власти, и будете наказаны, — он откашлялся и продолжил.- Но вы можете облегчить свою участь, сообщив нам, кто передал вам взрывчатку. Мы не верим, что вы смогли ее украсть или изготовить сами, как говорит ваш друг Марк.
Виктория казалось, на минуту потеряла свое самообладание, потому что ее ноги вдруг подкосились, и она медленно начала сползать по стенке, которая должна была быть ей опорой. Он едва успел поймать ее и усадить на свой стул.
— Воды! Быстро! — зло крикнул он охраннику, который дежурил у двери.
Когда Виктория сделала несколько глотков, ей стало немного лучше, дурнота, вызванная сильным нервным потрясением, отступила. Она открыла глаза и увидела перед собой неожиданно испуганное лицо немецкого офицера.
Когда Уильям убедился, что с девушкой все в порядке, и она открыла глаза, он осторожно отступил от нее, боясь снова увидеть презрение и брезгливость в ее взгляде.
Всегда собранный и жесткий обергруппенфюрер на минуту выпустил из своей власти Уильяма Лэма, и сейчас пытался снова вернуть себя в нужное русло. Но это было не просто, вернее, почти не возможно. К горлу подкатывал комок, при мысли, что бы могло случиться, если бы на его месте был кто-нибудь из рядовых.
Это почти детское лицо, и совсем не по детски серьезный взгляд ангельских голубых глаз, не давали ему шанса сосредоточиться на допросе.
— Я понимаю вашу реакцию, — собравшись сказал он — Нелегко принимать тот факт, что ваш друг оказался совсем не героем, как вы себе представляли, а обычным испуганным мальчишкой. Но он поступил мудро, мы бы все равно все узнали после нескольких допросов с пристрастием. И кому бы стало легче? Вы даже не представляете, во что ввязались!
