Ангел в аду - [4]

– Нет, – проговорила Джина, едва сдерживая слезы.

Мужчина удивленно посмотрел на нее.

– Вы не хотите еще раз прослушаться, Джина?

Она посмотрела на него с недоумением:

– Извините, вы сказали, еще раз?

– Да, мистер Холмс хотел бы с вами встретиться на следующей неделе в четверг в три часа. Вы сможете прийти?

– Конечно.

– Замечательно, вы можете подготовить еще один отрывок из Шекспира, чтобы вы и мистер Холмс поработали над ним?

Джина кивнула, и он проводил ее к выходу.

– Всего хорошего, Джина, встретимся в четверг.

По дороге в метро ей хотелось петь и танцевать. Она была как во сне. Вернувшись домой, Джина схватила томик Шекспира и быстро пролистала его. Она решила выучить речь Титании из пьесы «Сон в летнюю ночь». Отрывок начинался словами: «Всё измышленья ревности твоей!» Джина даже не могла предположить, что это самый известный женский монолог, написанный Шекспиром. Все последующие вечера она провела в своей комнате, учила и обыгрывала свой монолог. В четверг она пошла в школу с большей уверенностью, чем в первый раз. Регистратор поздоровался с ней и провел в знакомую студию. Мистер Холмс уже ждал ее.

– Здравствуйте, Джина, как дела? – он протянул ей руку, и отметил, что эта хрупкая девочка обладает не только талантом, но и великолепной внешностью.

«Какое сочетание!» – сказал Теодор сам себе, а Джину попросил еще раз повторить монолог Джульетты. Холмс боялся, что ее прошлое выступление было лишь счастливой случайностью, и он преувеличил ее способности. Но, слушая монолог снова, он убедился, что не ошибся. Они долго работали над монологами. Теодор наблюдал за Джиной и все больше убеждался в своей правоте.

Для Джины все происходящее было, как сон, который вдруг стал явью.

– Хорошо, Джина. Думаю, что на сегодня достаточно. Садись. В своей анкете ты написала, что в случае поступления тебе понадобится материальная помощь. Должен предупредить тебя, что местный церковный совет не располагает достаточными средствами на выплату стипендий студентам драматической школы. В прошлом году они не наградили ни одного студента. Не думаю, что в этом году что-нибудь изменится.

Разговор о таких обыденных вещах, как деньги, вернул Джину с небес на землю.

– Вы уверены, что родители не смогут вам помочь?

– Отца у меня нет, а мать даже не знает, что я поступаю сюда.

Теодор засмеялся.

– Я думаю, что теперь тебе придется рассказать. Знаешь ли ты, что стипендию выплачивают только тем студентам, которые заплатили за обучение?

Джина и не думала о финансовой стороне этого дела.

– Нет, мистер Холмс, я не знала.

– Стипендия предоставляется только тем, кто внес плату. Вам придется раздобыть денег, чтобы как-то продержаться, пока вы учитесь.

– Я работаю по воскресеньям.

– Вот и прекрасно. Очевидно, нам придется просмотреть еще несколько молодых людей. Мы составим список из десяти человек, претендентов на три стипендии. Через две недели вам сообщат о результатах прослушивания и о стипендии. До свидания, Джина.

Джина с важным видом пожала его руку, поблагодарила, и, попрощавшись, вышла.

Следующие две недели были настоящим кошмаром. Джина вспоминала слова мистера Холмса «Очень хорошо» и «То, что надо», которые он говорил ей, когда она читала монологи, и тут же приходили на память его слова о других молодых людях, претендовавших на место и стипендию.

И, когда на семнадцатый день после прослушивания, почтальон опять не принес письмо, Джина потеряла надежду. Она перестала встречать его каждый день у дверей, и поэтому, когда еще через неделю пришло письмо, она нашла его в кухне, на хлебнице.

Джина вскрыла его очень небрежно, чтобы мать, подозрительно наблюдавшая за ней, не могла ничего заподозрить. Но, когда она прочла о том, что не только прошла по конкурсу, но и получила стипендию, она уже не в силах была сдержать свои эмоции, и, не обращая внимания на суровый взгляд матери, радостно закричала:

– Ура! – и бросилась ее целовать – Прочти это, мама, и, пожалуйста, не сердись на меня за то, что я это сделала.

Лицо Джойс стало мертвенно бледным, когда она дочитала письмо до конца. Она положила бумагу на стол и молча, с укоризной, посмотрела на сияющую дочь, не в силах поверить в случившееся. Ей и в голову не приходило, что Джине могла понравиться профессия актрисы. Наконец, она заговорила:

– Почему ты не сказала мне об этом, Джина?

– Я хотела проверить себя, и, в случае удачи, сделать тебе сюрприз, – не сразу ответила Джина.

Джойс была как во сне.

– Джина, я не уверена, что ты отчетливо представляешь себе, что будет с тобой, если ты пойдешь туда учиться.

– Мама, я прекрасно понимаю, что делаю. Я всегда хотела быть актрисой.

– Но ты никогда не говорила об этом. Девочка, пойми, это прихоть, за которую ты будешь расплачиваться потом всю свою жизнь. Как ты, такой ребенок, можешь знать, чего хочешь?

– Мама, я не ребенок. Мне давно уже восемнадцать.

Джойс напряглась, пытаясь найти нужные слова.

– Да знаешь ли ты, что все эти школы одурачивают людей, обещая известность и славу, а потом выбрасывают в мир, и без того уже полный безработных, никому не нужных актеров? Откуда у тебя уверенность, что у тебя все будет по-другому?