Ангел Серый - [8]

– А что за ружье?

– Двустволка старая… Показать?

– Да не, на надо. Я ж тебя, поди, лет десять знаю, а то и больше! И вот что… Ты это… квасить кончай. Железка, какая бы ни была – здоровья не стоит. А у нас с тобой годы уже не те, чтоб так над собой изгаляться. Когда Маша-то приезжает?

– Так не на чем везти, Степаныч. У нее там добра целый воз, а такси брать дорого.

– Если чем смогу помочь – позвоню.

– Вот спасибо…

– Ты на дачу свою поезжай. Кислородом подыши, в баньке попарься, в себя приди. А то как жене, на глаза-то? Вон, морда расквашена – дрался, что ль? Ты смотри… Я тебя в пятницу отвезу, так и быть.

– Ох, классный ты мужик, хоть и мент! Не злись – пошутил. С меня причитается!

– Бывай.

Неожиданно участковый остановился в дверях, словно вспомнил что-то важное:

– Постой-ка, Щукин! А почему ты про девушку спросил? Я ж вроде и не говорил, что там девушка была…

Подполковник замялся ровно на секунду, и сам удивился своей выдержке; видно, так опух, что мимика в дауне…

– Так… Это… Понятно, что девушка! Мужики ведь с гитарой были, не сами же себе песни травили… И потом, я вроде крик женский слышал.

– Ты ж говорил – не слышал ничего?

– А теперь припоминаю, что вроде слышал что-то… Баба вроде орала, что насилуют. А потом смеялась.

– Ясно. Как думаешь, этот псих… то-есть снайпер – наблюдал за ними?

– Наверное… Только не псих он. Иначе бы не в сторону, а в человека стрелял! Может, пугал просто – чтобы не слишком орали? Или вправду решил, что женщину… того. Осадил, стало быть. Ты подумай сам – может ли снайпер так промахнуться?

– Тоже верно… Значит, Робин Гуд у нас тут завелся на мою голову, б…дь!!!

– Серый Ангел… – неожиданно для себя брякнул подполковник.

– Чего?…

– Это… книжку одну сейчас читаю… про ангелов.

– Смотри, до чертей не дочитайся. Ладно, пошел я… Ангел, б…дь… Ишь ты…

Участковый долго еще ругался, стоя в ожидании лифта – Щукин следил за ним в глазок, руки его тряслись – дал им волю. Потом пошел, насыпал рыбам корма, понаблюдал за их плавной жизнью и вроде как успокоился…

По району поползли жуткие слухи о ночном снайпере. К вечеру двор фактически вымирал, музыка смолкала, окна гасли. Еженощно между домов курсировала патрульная машина. На каждом подъезде повесили объявления, где призывали быть бдительными, докладывать обо всех подозрительных личностях, зашторивать вечером окна и не выходить во двор. Зато по ночам теперь было тихо и спокойно, ничем не тревожимые жильцы ложились рано и спали сладко. Район, фактически, стал образцовым.

По домам ходил взмыленный следователь. Но из опрошенных никто ничего толком сказать не мог – не слышали выстрелов, не видели вспышек. Сыщики упорно обтрясали подвалы, чердаки и квартиры подозрительных элементов – бывших уголовников, учетных шизиков, охранников, лиц без определенных занятий… Всех прошерстить сил не хватало, конечно; ходили по чужим наводкам, да своим раскладкам; но обыски ничего не дали.

Два дня Щукин не заступал на вахту, раздумывал, отходил потихоньку. Да и водка кончилась.

Все, пора в завязку!

В пятницу вечером приехал сын участкового, молодой веселый парень, помог собраться. Ехать было всего ничего, минут сорок от крыльца до крыльца. По дороге вздремнул немного, организм требовал покоя. Снова снился Крылатый Хмырь, но какой-то неуверенный, с обвисшими крыльями, просил опохмелиться; подполковник врезал ему в челюсть твердой рукой…

Дача встретила хозяина черным остовом венца. Сгорело все подчистую, даже банька на отшибе. Уцелели только железный забор и гараж, сложенный из шлакоблоков – словно в насмешку.

Щукин смотрел на все это с каким-то отрешенным видом и боялся выходить из машины. Парень присвистнул изумленно, но говорить ничего не стал, словно боялся разбить остекленевшего враз подполковника. К ним подошел сосед, пришлось вылезти, пожать руку. Сердце стучало неровно, где-то выше, чем положено… На унылое пепелище старался не смотреть, только коротко спросил:

– Бомжи?

– А хрен его знает! Разе поймешь… Дня четыре назад, ночью полыхнуло… Сруб-то старый, сухой – сгорел спичкой. Мы тут с мужиками канистру обгорелую нашли. У тебя была канистра?

– В гараже.

– Проверь… Менты потом приехали, все тут вверх дном перевернули. Может, нашли чего. Тебе не звонили разве?

– Телефон сломался…

Щукин неожиданно вспомнил тот утренний звонок, когда расколошматил телефон; наверное, это они и были. Черт, надо же так ужраться…

А теперь – что?

ЧТО?…

Навалилась вдруг тоска, мысли стали расплывчатыми, ватными. Вообще ни о чем думать не хотелось…

Закурили втроем, глядя на мертвую дачу.

– Сожалею, Николай Палыч! Я отцу расскажу. Это ж надо… сначала машина, а…

– Ладно, Петь, поехали. Последняя просьба – отвези меня завтра с утра в местную ментовку. Все равно ведь вызовут. А как мне теперь без лошади…

– Участок будете продавать?

– Не знаю еще. Жена вернется – решим.

В душном кабинете следователя, здоровенного потного мужика с усталым взглядом, Щукин подписал несколько бумаг. Нет, врагов нет. С соседями отношения теплые. "Волгу"? Да, расколошматили какие-то подонки, а за что – неясно. Канистра вроде моя. А может, и нет – не помню. "Парламент"? Нет, никто из знакомых не курит…