Ангел Серый - [11]
Поскакал обратно, держась за стенку, поскользнулся и грохнулся во весь рост в коридоре… В бедре что-то хрустнуло – отключился от нестерпимой боли, долго лежал, приходил в себя. Надо бы "скорую"… Дополз до телефона, тупо покрутил в руках обломки…
Какая сволочь сломала телефон?!
Вечером нестерпимо захотелось жрать и курить. Курево нашел, а жрать было нечего. И спиртное кончилось… Ползал час, слил из всех пустых бутылок, какие нашел в квартире, вожделенные капли, получилось грамм тридцать эликсира жизни. Для нормальной жизни – маловато будет… Но хоть что-то. Холодильник рыкнул белой пустой пастью, зато в шкафчиках затаились холстяные мешочки с крупами, Машины запасы. Однако безумно хотелось мясного, жареного…
Всю ночь не спал, маялся от голода и похмелья.
Утром тяжелый взгляд Щукина упал на аквариум. Рыбы плавали у самой поверхности и носы их были розоватыми, а глаза косыми.
Через двадцать минут обе уже пеклись на остатках масла.
На следующий день подполковник вытащил винтовку и стал караулить у открытой фрамуги. Он радовался – раз хочет есть, значит – не алкоголик! Это алкаши ничего не едят, живут святым духом… и сами в духов превращаются, а Щукинский организм бушует, как медведь в капкане… Ну, запил маленько, с кем не бывает. Вернется жена, будут деньги, будет жрачка, и все будет хорошо. А пока надо поддержать организм…
Приладился было в ворону на перилах, однако пуля лишь взъерошила той хохол на голове. Ворона, старая знакомая, подмигнула ему и неспешно спикировала вниз, в зону недосягаемости. Час ждал, пока не сообразил накидать крупы. Тут же голубь из ничего объявился, за ним другой, третий… Толкаясь глупыми башками, птицы увлеченно клевали подарок судьбы.
Вернулась ворона – есть-то хочется! – села повыше, с опаской, стала наблюдать, как из бестолковых голубиных клювов расточительно летят в разные стороны кусочки пищи, тут же подбираемые соседями. Стайные дуры! – думала ворона пренебрежительно. Уж у самой-то из клюва хрен что выпадет. Разум и одиночество? Стайность и тупость? С этими мыслями ворона удалилась, от греха подальше – заметила Щукина, затаившегося в глубине комнаты.
Чмокнул выстрел, один голубь свалился, остальные в панике улетели, навалив со страха кучу перьев.
Голубя ощипал, морщась, пожарил без масла и съел. Оказалось – вполне ничего! Конечно, хуже, чем курица. Надо бы повторить, но патронов осталось мало.
Может, сделать силки?… Пополз в свою комнату, нашел в шкафу леску, плохо гнущимися пальцами стал мастерить какую-то петлю, и вдруг прихватило сердце… Так и лежал на ковре полдня, пока не отпустило. Помогите…
Может, с балкона покричать?
Нет, нельзя. Тут такой срач, перья. И винтовку найдут сразу… А тогда кранты, все трупы, какие в районе есть, на него повесят.
К вечеру чудовищно придавило какой-то абстиненцией… Это она – белая горячка? Или просто простудился, когда на асфальте лежал?
Щукин чувствовал, что умирает.
Доковылял до плиты, сделал себе крепкого чаю из остатков заварки, но не помогло.
Может, все ж позвонить куда, чтоб помогли. Анонимно. Вон, в старых газетах полно объявлений, больше, чем "куплю-продам", словно весь мир в запое. Он же не алкаш какой, все понимает. Винтовку надо спрятать…
Не мудрствуя лукаво, запихнул ее под кровать. И сообразил: "Проклятье… А денег-то нет!"
Надо другу позвонить. Он поможет, вытащит.
Долго ковырялся с аппаратом, но так ничего и не смог сделать – тупо держал куски головоломки в руках, пыжился, а мозг отказывался помочь в простейшем деянии… и руки издевательски не слушались. Щукин был так удручен, так подавлен этой новостью, что пустил слезу.
Плакал он долго, сопли размазывая. Почему-то вспомнились матросы с "Варяга" – оплакивал и их заодно… И правда, жалко их было. Всех, в общем-то, жалко. А потом стало совсем херово, затрясло, заколбасило…
Двинулся в ванную, пошариться в аптечке. Хоть что-нибудь, лишь бы полегчало! Вывалил все на стиральную машину – уголь, супрастин, ношпа, анальгин, колдрекс… Энап какой-то. Анальгина бы надо, чтобы боль в ноге унять – отложил. Желудочные. Куча разной дряни… Валерианка. Нет, не то. Где же Машины? Должно помочь, нервы на пределе… Наверное, у нее в столе. Ящик она никогда не запирала.
Ага, вот они где. Сердечные. Пятнадцатилетней давности элениум, выкинуть пора, а жена все копит… Фенозепам, непочатый. Ей вечно что-то прописывают от бессонницы и неврозов. Таблетки жена ела неохотно, боялась привыкнуть, а однажды сказала – Коля, я боюсь от них не проснуться… Старалась обходиться валерианкой или настойкой пиона на ночь, но это как слону дробина.
Щукин вдруг увидел, как трясутся его руки, и испугался. Руки вообще были какие-то странные, словно чужие. И жили как бы отдельно от общего организма; сейчас они самостоятельно копались в пузырьках и коробочках, рассыпая содержимое, а он как бы наблюдал со стороны. Кстати, где настойка? Она же на спирту… Черт, пузырек пустой.
Циклодол. Во! Сильная штука. Кажется, им лечился ее отец от трясучки. Или сама? То, что надо. А малюсенькие какие… детские? Лучше побольше. Как раз девять штук…
Стойте, подполковник! Есть же еще лосьон после бритья! Как сразу-то не догадался…
"ИГРА" – роман о кошках и женщинах. О женском любопытстве и о том, к чему это может привести. О хитросплетениях судьбы и одиночестве людей, которые не такие, как все.Каждому из нас раз в жизни делают странное предложение…Даже самый безобидный поступок может привести к целой цепи невероятных приключений… Заскучавшая от обыденности жизни деловая леди решила поразвлечься, ответив на необычное объявление с предложением "поиграть". Произошедшие после этого мистические события все глубже и глубже затягивают ее в водоворот странной Игры, не оставляя пути назад…
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».