Ангел-хранитель - [2]
Но вернусь к Льюису, потому что этого мальчика с прекрасным лицом, лежащего без сознания, звали Льюис, и я неподвижно стояла перед ним, даже не положив руку ему на сердце, не проверив, жив он или нет. Мне это казалось не таким уж важным. Непостижимое чувство, о котором я впоследствии горько пожалею.
— Кто это? — недовольно спросил Пол. Что восхищает в людях из Голливуда, так это их мания все обо всех знать. Пола явно огорчила невозможность назвать по имени паренька, которого он чуть не задавил среди ночи. Я отрезала:
— Мы не на коктейле, Пол. Как вы считаете, он не ранен?.. О, Боже!
Возле головы и рук незнакомца расползалось темное пятно крови. Я почувствовала ее теплоту. Пол увидел кровь одновременно со мной.
— Я его не задел, — сказал он, — я уверен. Должно быть, при взрыве его ранило осколком от машины.
Пол выпрямился, говорил спокойно и твердо. Я начала понимать рыдания Луэллы Шримп: он мог быть жестким.
— Не отходите, Дороти, я пойду позвоню. Он торопливо направился к темневшим поодаль силуэтам домов. Я осталась на дороге одна, стоя на коленях возле человека, который, возможно, умирал. Вдруг он открыл глаза, посмотрел на меня и улыбнулся.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Дороти, вы что, с ума сошли?
На подобный вопрос мне труднее всего ответить. К тому же задал его Пол, одетый в элегантный темно-синий блайзер и сурово меня разглядывающий. Мы находились на террасе моего домика, и я была одета для работы в саду: старые холщовые брюки, блузка с вылинявшими цветами и тесемка в волосах. Нет, я не только никогда не занималась садом, но даже один вид секатора наводил на меня ужас. Просто я обожаю маскарад. Субботними вечерами я, подобно всем соседям, наряжаюсь садовницей, но вместо того чтобы таскать обезумевшую газонокосилку или выпалывать непокорные сорняки, я усаживаюсь на террасе с большим бокалом виски и книгой в руках. За этим занятием меня и застал Пол где-то между шестью и восьмью часами. Я чувствовала себя виноватой и заброшенной, два примерно равных по силе чувства.
— Вы знаете, что весь город говорит о вашей последней выходке?
— Весь город, весь город, — повторила я недоверчиво и скромно.
— Ради всего святого, что делает у вас этот парень?
— Поправляется, Пол, поправляется. У него, как-никак, совершенно разбита нога. И вам прекрасно известно, что у него нет ни денег, ни семьи, ничего.
Пол набрал воздуху:
— Именно это меня и беспокоит, дорогая. И еще тот факт, что ваш битник был накачан ЛСД, когда бросился под мою машину.
— Но послушайте, Пол, он ведь сам вам все объяснил. Под действием этих своих наркотиков он не осознавал, что на него едет машина. Он принял фары за…
Пол внезапно покраснел.
— Мне плевать, что он там осознал. Этот болван, этот хулиган чуть не сделал нас убийцами, а назавтра вы забираете его к себе домой, устраиваете в комнате для гостей и кормите завтраками! А что если он вас убьет, приняв за цыпленка или Бог знает за что? А если он сбежит, прихватив ваши драгоценности?
Я восстала:
— Знаете, Пол, меня еще никогда не принимали за цыпленка. А что касается моих драгоценностей, то они, бедняжки, вряд ли являются таким уж состоянием. И в конце концов, нельзя же его бросить на улице, к тому же полубольного.
— Вы бы могли отправить его в больницу.
— Он там был и нашел, что больница ужасно мрачная. По правде говоря, не могу с ним не согласиться.
Пол с растерянным видом опустился напротив меня в кожаное кресло. Он даже взял машинально мой стакан и отпил половину. Хоть я и злилась, но не остановила его. Было очевидно, что он на грани срыва. Он как-то странно на меня посмотрел.
— Вы работали в саду?
Я кивнула. Любопытно отметить, что некоторые люди вас прямо-таки заставляют себя обманывать.
Я совершенно не смогла бы объяснить Полу мое невинное субботнее времяпрепровождение. Он бы в очередной раз назвал меня сумасшедшей, и я задумалась, так ли он не прав.
— Что-то незаметно, — подал он голос, оглядевшись вокруг.
Мой несчастный клочок земли действительно похож на настоящие джунгли. Но при этих словах я приняла оскорбленный вид.
— Делаю то, что в моих силах, — отрезала я.
— А что у вас в волосах?
Я провела рукой по волосам и вынула две-три деревянные стружки, тонкие, как листочки. Я поразилась.
— Это стружки, — сказала я.
— Вижу, — произнес Пол, — их и на земле хватает. Вы что, кроме садовых работ занимаетесь еще и столярными?
В этот момент легкая стружка опустилась с неба ему на голову.
Я резко подняла глаза.
— Ах да! — сказала я. — Понятно. Это Льюис лежит и, чтобы развлечься, вырезает деревянную голову.
— А мусор вежливо выбрасывает в окно? Великолепно.
Я тоже начала немного нервничать. Может быть, я напрасно устроила Льюиса у себя дома, но, в конце концов, это было сделано из милосердия, безо всяких задних мыслей и к тому же ненадолго. А Пол не имеет на меня никаких прав. Я решила ему на это указать. Он ответил, что имеет на меня права, которые любой здравомыслящий мужчина имеет на неразумную женщину, то есть право ее опекать, и понес всякий прочий вздор. Мы поспорили, он ушел взбешенный, а я осталась, сгорбившись от усталости в кресле, перед теплым виски, и вечер обещал быть бесцельным, так как из-за размолвки с Полом мы не пошли на вечеринку, где должны были появиться вместе. Оставалось смотреть телевизор, который мне порядком надоел, или слушать сопение Льюиса, когда я принесу ему ужин. Кстати, никогда не встречала более молчаливого существа. Он высказался достаточно ясно только один раз, через день после аварии, сообщив о своем решении покинуть больницу, приняв как должное мое приглашение. В тот день я пребывала в прекрасном настроении, может быть, даже слишком прекрасном, в том состоянии, когда все люди кажутся одновременно и братьями, и сыновьями, о которых надо заботиться. Я кормила Льюиса, переехавшего в мой дом и вяло лежавшего на кровати с забинтованной ногой, повязку на которой он менял сам. Он не читал, не слушал радио, не говорил. Иногда принимался мастерить странные фигурки из сухих веток, которые я подбирала в саду. А порой упрямо и бесстрастно смотрел в окно. Может, он полный идиот? В сочетании с его красотой это было бы даже романтично. В ответ на мои редкие застенчивые вопросы о его прошлом, о целях, о жизни раздавался один и тот же ответ: «Это неинтересно». Он оказался ночью на шоссе перед нашей машиной, его зовут Льюис, вот, пожалуй, и все. Хотя мне это облегчало жизнь — не люблю всяких рассказов, и, Бог знает, почему люди меня от них не избавят.
Томимые жаждой настоящего чувства, герои Франсуазы Саган переживают минуты волшебного озарения и щемящей боли, обольщаются, разочаровываются, сомневаются и… верят безоглядно.
Один из лучших психологических романов Франсуазы Саган. Его основные темы – любовь, самопожертвование, эгоизм – характерны для творчества писательницы в целом.Героиня романа Натали жертвует всем ради любви, но способен ли ее избранник оценить этот порыв?.. Ведь влюбленные живут по своим законам. И подчас совершают ошибки, зная, что за них придется платить. Противостоять любви никто не может, а если и пытается, то обрекает себя на тяжкие муки.
Там, где бушуют настоящие страсти, нет места ничтожным страстишкам. Противостоять большой любви почти невозможно, когда на твоем пути встречается кто-то единственный и неповторимый. И ради настоящего счастья можно пройти и через тяжкие муки.
В романе Франсуазы Саган «Женщина в гриме» снова рассказывается о любви. О любви, в начале которой ни Он, ни Она не знают, к чему приведет их встреча. Быть может, к недолгой и неудачной связи, быть может, к порыву страсти, не оставляющей ничего, кроме стыда. Но уже невозможно отвести глаза друг от друга и страшно упустить возможность радостного сосуществования, наполненного светом и нежностью.На русском языке роман публикуется впервые.
Герои романов Франсуазы Саган, потомки Адама и Евы, как и все смертные, обречены, любить и страдать, ибо нет и, наверное, не было на Земле человека, насладившегося любовью сполна...
Творческий, тонко чувствующий человек сталкивается с машиной нечеловеческого бытия в оккупированной Франции, пытается быть порядочным, ищет выход, не находит и в итоге принимает единственно правильные, пусть и страшные решения – в поразительном романе современного классика Франсуазы Саган «Рыбья кровь».Счастье мимолетно и лживо. Вечной бывает только печаль.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Любовь – это лабиринт, за каждым поворотом которого открываются манящие дали. И в этом лабиринте хорошо двум влюбленным сердцам. Но когда в закоулки любви проникает третий, он или разрушает иллюзии, или навсегда соединяет двух людей, созданных друг для друга.Там, где бушуют настоящие страсти, нет места ничтожным страстишкам – об этом романы замечательной французской писательницы Франсуазы Саган.
Любви в шалаше не бывает – есть лишь мечта о ней, и, возможно, этой мечте не стоит воплощаться. В классическом романе Франсуазы Саган «Сигнал к капитуляции» воплощенная мечта, как бы пленительна ни была, обречена с первого мгновения – и, тем не менее, прекрасна.«Неверность – это когда тебе нечего сказать мужу, потому что все уже сказано другому».
Любовь – чувство загадочное. Никто не знает, как она приходит, как увядает. Герой романа Франсуазы Саган «Прощай, печаль» никогда не задумывался о природе подлинных чувств. И только роковое стечение обстоятельств вынуждает его по-новому взглянуть на своих возлюбленных, жену, друзей, на свое прошлое и настоящее.
Обреченная любовь пылкого и взбалмошного юноши и зрелой женщины, измученной равнодушием и изменами любовника, камерный танец двух пар на долгом и порою грустном пути в вечность – в романе классика французской литературы Франсуазы Саган «Любите ли вы Брамса?».