Ангел быстрого реагирования - [84]

— Да что ты,— бормочет его напарник.— Ведь ты даже зеркальца не носишь.

P. S. Дорогие мои российские читатели, все места, ули­цы и рестораны, где побывали Эрос и Фанес, на самом деле существуют в моём городе или существовали до недавнего времени. В Моряцкой базилике действительно висит утоп­ленница, на Длинном Тарге всегда множество голубей, ко­локольный звон в костёле я слышала лично, а на террито­рии Весьма Важной Институции живут утки. Вы сами мо­жете в этом убедиться, если приедете в Гданьск.

Эва Бялоленьская "Дверь в..." (перевод с польского Маргариты Бобровской)

На написание этого повествования меня вдохновил цикл картин художника-сюрреалиста Здислава Бек­синьского. Пусть оно послужит данью уважения уже умершему творцу.

Лестничная площадка в этом доме была точно с картин­ки.

Пётр видел когда-то такую картину в галерее, хотя, по прошествии многих лет, уже не мог припомнить фамилии художника. Наверняка кто-то не слишком известный. Зато он прекрасно помнил грязно-бурый свет, льющийся на зрителя из высокого узкого окна над входными дверями. Окно больше напоминало бойницу, тем более что углы представленного на полотне помещения тонули в полумра­ке. Кисть художника небрежно выловила из пригашенных теней очертания перил, одну или две ступени и какую-то рухлядь в углу — это мог быть и сломанный зонтик, и лапы паукообразного монстра. Не то сюрреализм, не то плохая открытка из довоенной фабричной Лодзи.

Ступив на лестницу, Пётр закрыл на мгновение глаза, чтобы избавиться от светящихся кругов, вращавшихся под веками. На площадке между этажами, как и было условле­но, ждал хозяин квартиры. Он сидел на подоконнике и ку­рил вонючую сигарету. Небритый, с жирными прядями во­лос, спадающими на уши, он как нельзя лучше подходил к этому неряшливому подъезду.

— Моё почтение,— сказал хозяин, бросая окурок на пол и растирая его подошвой.— Вам квартирку посмотреть?

— Да... Здравствуйте. Индивид забренчал связкой ключей, поднимаясь на этаж. На дверях горчичного цвета висели две таблички.

— Там еще кто-то живёт? — довольно резко спросил Пётр, пока мужик возился с тремя замками.

— Только коридор общий! — торопливо заверил хозя­ин.— Сами понимаете, квартира довоенная, поделённая на две. Посмотрите, понравится — возьмёте, не подойдёт — так нет. А мне так всё равно.

И в самом деле, за стальной дверью оказался узкий ко­ридорчик, который одновременно служил складом для не­нужных вещей. Там стояла секция старой «стенки», пустой цветник и какие-то коробки. Чуть повыше стены пытались украшать низкопробные репродукции, пришпиленные бу­лавками,— Пётр внутренне даже содрогнулся от отвраще­ния. На коричневых дверях в глубине коридора явственно виднелась надпись К+М+Б 2007[14], а ту, перед которой оста­новился неряшливый мужичонка, украшало деревянное распятие, старательно прикреплённое с помощью клейкой ленты.

— Охренела баба! — со злостью рявкнул хозяин, срывая крестик. Замахнулся, будто хотел треснуть распятием о сте­ну, но в последнее мгновенрте изменил намерение и поло­жил его на шкафчик.

— Во дурная! — ворчал он.— Только и делает, что в костёл таскается, верно, от этого уже совсем крыша Поеха­ла.

Соседство фанатички, быть может слушающей Радио Мария[15] на полную громкость, совершенно не улыбалось Петру, но он решил всё-таки осмотреть квартиру.

Она была однокомнатная, что соответствовало описа­нию в объявлении, зато обещанная ванная оказалась клеткой с поддоном, насилу втиснутым рядом с туалетом, и ободранным бойлером посредине стены, напоминавшим угасший адский котёл.

В кухонной нише теснились жестяная раковина и двух­конфорочная плита.

Комната была квадратная, потолок очень высокий даже для необузданных довоенных стандартов. Помещение ка­залось довольно просторным, возможно, потому, что меб­лировано было прямо по-спартански. Стол, два стула, уз­кий шкаф, стоявший ни к селу ни к городу точно посредине стены, а напротив — не первой молодости раскладная тах­та. Паркет привычно скрипел под ногами.

Однако квартирка производила вполне милое впечатле­ние, наверное, оттого, что была очень светлой. Пётр по­дошёл к высокому окну — посмотреть, где находится солн­це. Как он и предполагал, окно выходило на восток, это означало, что тут будет хорошее освещение, по крайней мере до полудня.

— Сколько? — спросил он.

— Две сотни в месяц, и живите себе,— сообщил хозяин, почуяв, что рыбка попалась.—А та за стенкой — невредная. Если что — звякните мне, я её пошлю, она и отцепится.

— Послать я и сам умею. И не только бабульку,— сухо ответил Пётр с завуалированным предостережени­ем.— А оплаты?

Двести злотых — это дёшево. Даже подозрительно дёшево. Где-то должен был быть укрытый подвох, но Пётр пока ничего не заметил, за исключением религиозной ма­ньячки за стеной. Три с половиной сотни в месяц вместе со всеми оплатами он мог себе позволить, а к примитивным условиям привык ещё в старом общежитии. В конце кон­цов, Ван Гог тоже не в роскоши творил, а Пётр его обогнал уже на четыре проданных картины.

Они заключили сделку, деньги и ключи перешли из рук в руки.

* * *

Разогревшись слегка трубочкой с травкой, Пётр при­нялся осваивать свою новую обитель. На тахте он быстро нашёл уютную, высиженную ложбинку, как бы специаль­но созданную для многочасового сидения, отслеживания взглядом струек сигаретного дыма и укладывания в голове новых картин. Все его скромные пожитки разместились посредине комнаты на полу. Набитый рюкзак, старый че­модан, небольшая коробка, в которой сотни репродукций, газетных вырезок и открыток с изображениями картин. Кроме того, ещё мольберт и папка с набросками. На старых гвоздях, вбитых в стены, уже висело несколько маленьких пейзажей, а около дверей Пётр уважительно повесил оправленный в рамочку собственный детский рисунок. Выцветшая акварелька представляла красного кота со все­ми присущими кошмарненькому детсадовскому вкусу по­следствиями. Автор, теперь уже повзрослевший на два­дцать лет, много раз пробовал повторить на новых полот­нах невероятную, сюрреалистическую и слегка зловещую морду котяры. Пока безуспешно. Молотка у Петра не было, поэтому пару новых гвоздей пришлось вбить с помощью старого разводного ключа, найденного в шкафчике под ра­ковиной. Он собирался устроить небольшую личную гале­рею. Держать картины в штабелях под стенами он считал противным природе.