Ангел - [16]

– О, Кевин! Думаю, я просто неправильно выразилась. Я не имела в виду, что тебе нужно совсем оставить полицию. Мне только хочется, чтобы ты перестал быть тайным агентом. Это так опасно.

– Жить вообще опасно, причем независимо от ситуации. Можно погибнуть при переходе улицы, в самолете, в автомобиле. Можно подавиться, подхватить неизлечимую болезнь или умереть от сердечного приступа...– Не закончив фразу, он посмотрел на сестру долгим внимательным взглядом и с почти беззаботным видом пожал широкими плечами.– Каждый день умирают люди, Рози, и среди них не только тайные агенты. Особенно последнее время: мальчишки забавляются с оружием, повсюду летят шальные пули. Я знаю, ты любишь этот город. Я тоже его по-своему люблю, но он летит ко всем чертям от крэка и смэка[2], от уличного хулиганства и насилия, и это еще далеко не все его болезни. Однако, это уже другая тема.

– Но я не хочу, чтобы тебя убили так же, как отца,– настаивала Рози.

– Я понимаю... С отцом, если вдуматься, произошла странная история. Он был обыкновенным старым сыщиком, я бы сказал, заурядным, выполнял обычное задание на 17-й улице, словом, занимался своим делом, и вдруг этот несчастный случай...

– Ты хочешь сказать – мафия,– прервала она его.

– Тс-с, говори потише,– быстро произнес Кевин и осторожно оглянулся, хотя отлично знал, что в этом не было необходимости. Ведь они находились в хорошо знакомом, вполне приличном заведении центрального Манхэттена, в нескольких шагах от Первой авеню и шикарного Саттон-Плейс. Но он ничего не мог с собой поделать. Быть осторожным стало его привычкой, доведенной до автоматизма за тринадцать с лишним лет службы в полиции. Именно поэтому в любом общественном месте он всегда садился спиной к стене, лицом к двери. На работе или нет, он не мог допустить, чтобы его захватили врасплох. Кевин подался вперед, склонившись над свечой в красном стеклянном подсвечнике и, приблизив лицо к Рози, продолжал:

– Предположительно, отец погиб от рук мафии, но никаких доказательств не было. Я и сам не был в этом абсолютно уверен. И его напарник Джерри Шоу тоже. А у мафиози, скажем прямо, нет привычки стрелять в копов, боже упаси! Это не на пользу их бизнесу, если ты меня понимаешь. Они предпочитают нейтрализовать полицейского, дать ему «на лапу». Эти парни соображают, что раздавать наличные удобнее, чем гробы.

– Думаю, ты прав,– с неохотой согласилась она.– Бесчестный сыщик представляет для них большую ценность, чем мертвый... Мертвый опаснее.

– Вот именно!

– Но даже если и так, Кевин, ты не должен больше работать на улице. Не мог бы ты найти себе кабинетную работу?

Ее предложение показалось Кевину настолько смешным и абсурдным, что он, закинув голову, расхохотался.

– Ах, Рози, Рози,– выдохнул он сквозь смех.– Я мог бы, но не буду. Потому что не хочу. Понимаешь, то, чем я сейчас занимаюсь, составляет смысл моей жизни. Да, Рози, в этом – моя жизнь.

– Каждый день ты ходишь по лезвию бритвы, Кев, вылавливая убийц, мошенников, торговцев наркотиками. Эти, на мой взгляд, хуже всех. И определенно – самые опасные и жестокие.

Кевин промолчал.

– Ведь так, ты согласен? – настаивала она.

– Конечно, так, будь они прокляты! Тебе ведь известно, как я отношусь к этой сволочи! – резко заговорил он, однако осмотрительно понизив голос, чтобы не привлекать внимания. Минуту помолчав, он продолжил: – Послушай меня, Рози. В наше время почти все преступления концентрируются вокруг наркотиков. И я ненавижу торговцев наркотиками, впрочем, как и все копы. Эти торгаши – подонки, последние негодяи, торгующие смертью круглые сутки. Ради выгоды они уже убивают детей, продавая крэк и кокаин у дверей школы, сажают семилетних на иглу. Подумай только, Рози: се-ми-лет-них! По-моему, это сверхподло, черт побери! И моя работа – уничтожить этих мерзавцев, этих... этих... скотов. Я должен пригвоздить этих сукиных детей к столбу, отдать в руки правосудия, упечь за решетку. И лучше, если по делу о нарушении федеральных законов. Тогда они просидят пять лет минимум, а обычно– много дольше, в зависимости от преступления. И не забудь, в федеральном законодательстве, слава богу, не предусмотрено досрочное освобождение. Лично я бы с радостью запер их всех в одну камеру и выкинул ключи навсегда.

Жесткое выражение лица и сурово сжатые губы резко изменили его внешность, он вдруг стал выглядеть много старше своих тридцати четырех лет.

– То, чем я занимаюсь, очень важно для меня, Рози. Я думаю, точнее, я надеюсь, что борясь с преступностью своими методами, я кое-чего добился в этом мире. Во всяком случае я для себя не знаю другого способа оставаться в здравом уме.

Он сжал ее тонкую руку, лежащую на красной скатерти.

Отлично его понимая, Рози кивнула. В самом деле, с ее стороны глупо было полагать, что он согласится сменить работу. В этом он был совсем как отец. Нью-йоркское управление полиции было смыслом его жизни. И кроме того, последние шесть лет Кевин вел священную войну с наркобизнесом – из-за Санни. Их прекрасная Златовласка стала жертвой наркотиков, которые помутили ее разум. Вот почему она без движения лежала на больничной койке психиатрической клиники – потерянная душа. Потерянная для себя, для них и для Кевина, который так любил ее.