Ангел боли: Три четверти его души - [21]

— У него, безусловно, было убежище где-то рядом с собором, — решительно заявил Даббс.

— Что ж, придется его поискать, — согласился Дронго. — Обойти все квартиры, все дома, метр за метром, сантиметр за сантиметром. И постараться выяснить, куда он мог спрятаться. У вас будет очень сложная задача.

— У нас? — удивился Даббс. — Ты что же, решил не оставаться вместе с нами?

— Знаешь, в чем преимущество моего положения? — отозвался Дронго. — Вы все на государственной службе и не можете себе позволить никаких самостоятельных действий без согласования с руководством. А я могу. В этом мое несчастье и мое преимущество.

— Почему преимущество, мне понятно, — улыбнулся американец. — А в чем несчастье? Разве так плохо быть свободным?

— Это самое лучшее, что можно пожелать, — искренне ответил Дронго. — Но я отдал бы все, в том числе и мою свободу, за страну, которой у меня уже нет. Я слишком любил ту страну и никогда этого не скрывал.

— Господи, — растерялся Даббс, — ты же один из лучших экспертов-аналитиков в мире. Неужели ты действительно серьезно полагаешь, что ваша бывшая страна имела право на существование? Разве можно тосковать о Советском Союзе? Это была закрытая тоталитарная система, в которой не было места свободе. Ты не мог бы вылететь даже в Италию к Джил. Каждый раз приходилось бы проходить унизительную процедуру получения разрешения на выезд. А сегодня имеешь возможность ездить по всему миру. Как можно сожалеть о развале той страны, в которой вы были так несвободны?

— А я жалею, — возразил Дронго. — Можно считать, что у меня просто ностальгия по молодости. Хотя нет. У тебя слишком однообразное представление, Вирджил. В той стране не все было так уж плохо. Мне действительно пришлось бы брать разрешение на выезд в Италию. Но в той стране люди стояли по ночам в очередях, чтобы подписаться на собрание сочинений Диккенса или Бальзака, купить книги Чехова или Булгакова. Ты можешь себе представить, чтобы в Америке кто-нибудь не спал ночью перед книжным магазином, чтобы получить такую подписку? Или вообще купить книги?

— Зачем? Все есть в Интернете.

— Тогда не было Интернета. И люди были другими. Книги были самым большим дефицитом. И не только потому, что колбаса тоже была дефицитом. Впервые в истории человеческой цивилизации создавалось общество, свободное от проклятой власти денег. Вам, американцам, этого никогда не понять, Даббс. Вы все другие. Люди были несвободны от власти чиновников, но по-настоящему свободны от власти денег. Общество было совсем другим. Театр, кино, литература, музыка, искусство. Это была первая попытка создать не просто идеальное общество, а общество всесторонне развитых людей. И нужно сказать, что не все попытки сделать это оказались безуспешными…

— По-моему, ты лукавишь, — возразил Даббс. — Наше общество, конечно, лучше.

— Возможно, в чем-то да. А в чем-то и нет. Мы живем с тобой в эпоху победившего капитализма. Но история может сделать и другой оборот.

— Никогда, — убежденно отрезал Даббс. — Социализм на нашей планете уже умер. Навсегда.

— Не нужно утверждать так категорично. Хотя бы потому, что в Китае живет каждый четвертый житель земли. А там действуют несколько иные принципы жизненных отношений, чем в США. И вообще, это ненужный спор, Вирджил. Я не говорю, что мне все нравилось в той моей стране. Я лишь сказал, что сожалею о ее развале. Не люблю патетики, но я заплатил слишком большую цену за свободу. У меня не осталось моей страны, моей прежней работы, я потерял Натали, о который ты недавно вспоминал. По-моему, слишком много.

Даббс помолчал, не решаясь возразить, затем спросил:

— И что ты надумал делать?

— Начну с Севильи. Он ведь отправил последнее сообщение оттуда. Хочу понять, как он мог так быстро там оказаться. Если бы я знал, из какого города он выехал, мне было бы легче. Но я этого не знаю. Значит, нужно ехать в Севилью. К тому же там у меня есть одна знакомая.

— У тебя знакомые в каждом городе, — улыбнулся Даббс.

— Это не тот случай, — грустно возразил Дронго, — она в клинике, на лечении. И кажется, врачи считают, что шансов на выздоровление у нее почти нет. А я был невольным спусковым механизмом, который окончательно добил эту несчастную, разоблачив ее преступления.

Даббс поставил свою чашечку кофе на столик, аккуратно вытер рот салфеткой. И негромко произнес:

— В твоей жизни слишком много печальных историй. Более чем достаточно для одного человека.

— Наверное, — согласился Дронго. — И вчерашнее убийство в их числе. Мне кажется, синьора Фелачи так и не смогла мне простить, что я сумел сохранить ей жизнь. Правда, ценой жизни другого человека. И пока я не найду убийцу, я не смогу нормально спать. Он погиб отчасти и потому, что я так хотел помочь Луизе.

— Когда ты вернешься? — спросил Даббс, понимая, что отговаривать его собеседника бесполезно.

— Не знаю, — ответил Дронго, — когда найду наконец убийцу. Или он найдет меня. В любом случае не прекращайте ваших поисков. Даже если мы с вами никогда больше не увидимся.

— Это может быть опасно, — после недолгого молчания заметил Даббс.

— Именно поэтому я поеду один, — заявил Дронго.