Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром - [23]

– Конечно, – ответили ему. – Ничего не происходит. Переноса нет!

Чёрт побери! А ведь завтра утром их ждали на организованной видеоконференции с Москвой на борту «Профессора Штокмана». Они только что разговаривали с куратором проекта об этом. Смирнова и Радека нужно было предупредить об этом.

Решив самостоятельно проверить отсутствие аномалии, Павел прошёл сквозь это место. Ничего не произошло. Его ботинки с хрустом давили бетонную крошку на полу.

– Господин помощник профессора! Вы же обещали мне стабильную работу аномалии и её цикличность! Что теперь скажете? – лицо руководителя проекта исказилось в гримасе отчаянья.

– Мы все ошибались, – проговорил учёный, уставившись на место, где прежде висело марево входа в аномалию. – Возможно, не стоило лишний раз дёргать контур из-за нескольких сантиметров. Это слова профессора, Павел Константинович, – строгим голосом проговорил помощник Радека.

– Не стоит так драматизировать! – воскликнул начальник. – Скоро у вас будет достаточно энергии, чтобы снова открыть её.

– Я тоже на это надеюсь, – глухо проговорил учёный.

Байкал, базовый лагерь «Новая Земля». Конец мая

В палатке, где монтировалось научное оборудование, а также находилась мобильная химическая лаборатория, было многолюдно. Помимо монтажников, ещё только подводивших кабели и скреплявших блоки аппаратуры, тут было всё начальство экспедиции. Радек инспектировал ход работ и переговаривался со Смирновым по поводу будущего увеличения контура перехода:

– Вы представляете, Андрей Валентинович, – рассказывал профессор, – со временем мы сделаем так, что сюда будут прибывать и автомобили! Да что там автомобили – грузовики, спецтехника! Вы представляете, как мы тут развернёмся!

– На-ам не-ет прегра-ад ни в море, ни-и на су-уше, – с улыбкой пропел известную советскую песню полковник. – На-ам не-е страшны-ы ни льды, ни о-облака-а…

– Пла-мя души-и своей, зна-мя страны-ы своей, – подхватил Николай, – Мы-ы про-несё-ом через миры-ы и века-а!.. В нашем случае это именно так!

– Если с мирами всё ясно, – согласился Соколов, – то с веками полная неразбериха, товарищи. Пока мы не знаем, что тут за времена, но факты говорят, что не слишком развитые.

– Если судить по рассказам найденных Сазоновым мичманов, времена довольно дикие, – уже с серьёзным лицом проговорил полковник. – Родоплеменной строй, охота и собирательство.

С первой встречи Сазонова с мичманами прошло уже несколько дней, с тех пор встреч было ещё три. На второй появился Виктор Сафаров. Он, в отличие от коллеги по несчастью, страстно хотел попасть домой, в Казань. Но неожиданно встала проблема в лице начальника проекта. Павел Константинович был против того, чтобы мичман брал с собой свою местную семью – трёх жён и восьмерых детей. Он оправдывал это тем, что покуда не получено разрешение из Москвы, чтобы выводить из аномалии жителей иного мира. Они могли принести с собой вирусы и болезни, свойственные этой планете. Поэтому Павлом, после долгих колебаний, было дано разрешение Сафарову поселиться поблизости от базового лагеря землян, в выделенной ему палатке.

Появление огромной семьи бывшего советского мичмана вызвало в лагере множество пересудов и дало пищу для разговоров на неделю вперёд. Бойца из роты обеспечения, носившего ему еду, а также врача, осматривавшего этих людей, донимали множеством вопросов. Как говорил Виктор, Васильев остался в поселении думать, что же ему предпринять. Смирнов предположил, что он тоже придёт: поскольку его товарищ был здесь, то следует ждать и Николая.

– Одному ему станет тоскливо, – сказал тогда полковник.

Андрей оказался прав. Васильев, поначалу не испытывавший восторга по поводу возможного ухода на родину и оставлению уже ставшей ему привычной жизни в тайге, появился у лагеря на исходе прошлых суток. По его словам, их вождь Данул был весьма зол из-за ухода Сафарова и пытался запретить уйти и ему. Однако появление боеприпасов к автомату Николая решило вопрос в его пользу. Данул ничего не смог этому противопоставить. Он хорошо помнил первое знакомство со злой палкой, пускающей невидимые стрелы.

– Почему им не позволяют выйти из аномалии? – удивился майор Сазонов, собираясь выходить из палатки.

– У Павла есть опасения насчёт режима соблюдения секретности Объекта, – ответил за всех полковник. – Но он обещал Сафарову через полтора месяца решить вопрос положительно, правда, Виктору придётся поменять место жительства.

– Ну, это ещё ничего… – протянул Соколов и, делая шаг за полог и закрывая глаза от солнечного света, удивился: – Это что такое?

К палатке руководства со всех ног спешил один из научных сотрудников проекта, отвечавший за контроль перехода. Едва увидев его лицо, все поняли, что произошло нечто.

– Саша, что случилось? – вышел вперёд профессор.

– Николай Валентинович, – тяжело дыша выдохнул учёный. – Аномалия! Контур закрылся!

– Что?! – воскликнули буквально все.

Вспыхнувшие было страсти тут же погасили Смирнов и Радек, аргументировав это недопущением распространения паники. Было решено срочно устроить какую-либо видимость работы у перехода. Радек, побледнев от неожиданной вести, предположил, что это рабочий момент. Как он пытался объяснить, контур аномалии держался за счёт аппаратов, которые держали его открытым, действуя на него ионно-плазменными волнами. Для этого процесса было необходимо бесперебойно подавать напряжение.