Anenerbe - [13]
Лестница — деревянный настил, отшлифованный сотнями тысяч ног, вела куда-то вниз. Пахло сыростью и чем-то кислым. Чем именно не разобрать, то ли гнилью, то ли бог знает чем. Толкнул дверь — заперто. Другую толкнул и шагнул внутрь.
Два стола напротив друг друга, какие-то бумаги, мятая пачка сигарет…
— Есть кто?
Похоже никого.
Сел на стул и еще раз вытер лицо, затем руку — платок Виталий Борисович никогда с собой не носил. Осмотрелся — бросил равнодушный взгляд и тут же заскучал.
— У нас перерыв.
Голос раздался неожиданно, поэтому товарищ Шумный и вздрогнул не от страха, а от неожиданности.
— Какой перерыв? — уточнил он, все еще не представляя, кому принадлежит голос.
— Обеденный, — повторил голос.
Чертовщина какая-то! В помещении явно никого не было, если не считать Виталия Борисовича. Не мог же он сам с собой разговаривать! Забавно, — подумал товарищ Шумный, а может, сегодня день особый? Он где-то читал: случаются дурные дни, когда не только все валится из рук, так и голоса странные мерещатся. Однако Виталий Борисович — атеист, человек, трезво смотрящий на события окружающего мира. Поэтому, чтобы лишний раз данный факт подтвердить, чихнул и достаточно уверенно задал вполне логичный вопрос.
— До которого часа?
Ответа не последовало.
Виталий Борисович еще раз чихнул, влажность, похоже, была почти стопроцентная. Хотя как она может быть сто процентной? Это уже, простите, иная среда, водная, и обитают в ней существа пускай разумные и млекопитающие, но никак не homo sapiens.
Следующая мысль, что родилась в голове у товарища Шумного, в конечный пункт назначения попасть не успела — не до того. Потому как внимание на себя обратил уже стул, стоящий у стола. Этот стул непонятным образом скрипнул и отодвинулся в сторону. Отодвинулся самостоятельно и без какого-либо вмешательства извне!
Если положить руку на сердце и честно признаться, Виталий Борисович не поверил своим глазам. Пусть тебе мерещатся голоса, но когда самостоятельно начинает двигаться стул!
Табельного оружия, что выдают сотрудникам правопорядка, у милиционера при себе не было. Осталось в сейфе — согласно последнего приказа оружие разрешалось держать в кабинете, а не у дежурного. Да если и был бы пистолет! В кого прикажете стрелять? В стул?
— До трех часов, — раздался голос, — перерыв у нас до трех часов.
Виталий Борисович облизал неожиданно пересохшие губы и приготовился к дальнейшему развитию событий — расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
Стул еще раз двинулся, уже значительно дальше и замер, как впрочем, и Виталий Борисович. Он сидел словно находился под воздействием гипноза или иного магического воздействия и ждал.
Глаза были обычными — то ли серые, то ли зеленые, но не голубые и не красные. У чертей, если верить хроникам тех, кто вступал с ними в контакт, глаза либо красные, либо голубые. У этого, еще раз скажем, самые обыкновенные. И смотрели они на Виталия Борисовича без какой-либо агрессии или вызова.
— Ты кто? — спросили глаза.
— Шумный я. Виталий Борисович Шумный.
— Шумный, тебе русским языком объяснили: перерыв у нас, понимаешь? Обеденный перерыв, с двух до трех.
В следующее мгновение раздался грохот, что происходит, когда со стола падает какой-нибудь предмет — книга, например. А книга и упала — огромная, как прежде говорили, амбарная шлепнулась на пол. Виталий Борисович непроизвольно перевел взгляд, и тут же увидел, как из-под стола кто-то вылез — мужик какой-то.
— Тьфу! — сказал товарищ Шумный и вытер вспотевший лоб.
— Чего — тьфу? Я же твоей бабе объяснил.
— Какой бабе? Что объяснил?
— Что за народ! — возмутился мужичок. — Вам же сказали: только в пятницу. Не могу я сегодня! Заявку оформили? Нет! Садись и оформляй.
Мужчина тяжело вздохнул, потянулся… и вновь полез под стол.
— Эй! — Виталий Борисович хотя и соображал, однако явно недостаточно. И только глянув под стол, он, наконец, понял.
Два огромных слесарных ключа, небольшая лужа и кусок тряпки подсказали, с кем он имеет дело.
— Авария, — произнес товарищ Шумный. Произнес скорее для себя, нежели для нового знакомого.
— Гнилые трубы, — раздался голос, — и у тебя, наверно, тоже гнилые. Ты с Колхозной?
— Нет, я не с Колхозной, я с Пролетарской.
— Разницы никакой, — не вселяя надежды, заверил слесарь. — Этим трубам место в истории, в книжкам им место. Гайку тронул — работы на день. Ее, заразу, уже ничем не сдвинуть. Ни ключом, ни матом… пошла, сволочь!
Раздался скрежет металла, от которого засосало под ложечкой.
— Так что, только в пятницу и только во второй половине дня, ближе к вечеру.
— Мне сегодня.
— Ты чего! Слепой? Возьми глаза в руки… сегодня ему! Да у меня нарядов… мужичок выругался, — сами, видишь, бедствуем.
— Я по другому поводу, из милиции я.
Скрежет прекратился.
— У вас тоже потекло?
Виталий Борисович вздохнул.
— Не потекло, у меня другой вопрос. Вы в ЖЭКе давно работаете?
— Без малого лет пятнадцать.
— Участок свой хорошо знаете?
Мужичок все же вылез, при этом со стола упала еще одна книга, на которую он также не обратил внимания. Более того, задвинул ее носком сапога куда прочь.
— Это меня весь участок знает, — не без гордости заявил он и сунул в рот сигаретку, — из милиции?
Дима Скворцов никогда не увлекался буддизмом. Ему нравилась деревянная фигурка Будды, которая вечно молчит. Прежде чем отправиться на небеса, Дима прошептал: «твори свое спасение».
Что существуют тайные знания, уже давно не секрет. Секрет в другом. Кто и почему охраняет тайные знания. Почему большая часть человечества не имеет к ним доступа? Значит, имеется причина. И не одна. Множество причин. Главная причина — само человечество. За прожитые тысячелетия человечество ни на грош не поумнело. Либо кто-то намеренно пытается держать человечество в неведении. Последняя версия более интересна. В ней интриги больше.Почему-то людям кажется, что достигнутые в жизни успехи, являются плодами их труда. К сожалению, это одно из заблуждений.
Журналист Бен Вайднер зашел к своей новой знакомой и обнаружил, что она убита. Молодую женщину утопили в ванне на глазах ее семилетнего сына. На стене в ванной журналист прочел надпись: «Вас будут окружать мертвые» – предсказание, которое он услышал от ясновидящего. Бен сразу же попал под подозрение. Он отчаянно пытается доказать свою непричастность к страшному преступлению. Но тут происходит новое убийство, а улики опять указывают на Бена Вайднера…
Алина совсем ничего не знала про своего деда. Одинокий, жил в деревне, в крепком двухэтажном доме. На похоронах кто-то нехорошо высказался о нем, но люди даже не возмутились. После похорон Алина решила ненадолго остаться здесь, тем более что сын Максимка быстро подружился с соседским мальчишкой. Черт, лучше бы она сразу уехала из этой проклятой деревни! В ту ночь, в сырых сумерках, сын нашел дедов альбом с рисунками. Алина потом рассмотрела его, и сердце ее заледенело от ужаса. Зачем дед рисовал этот ужас?!! У нее еще было время, чтобы разглядеть нависшую угрозу и понять: обнаружив ночью альбом с рисунками, она перешагнула черту, за которой начинается территория, полная мерзких откровений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пока маньяк-убийца держит в страхе весь город, а полиция не может его поймать, правосудие начинают вершить призраки жертв…
Любовь и ненависть, дружба и предательство, боль и ярость – сквозь призму взгляда Артура Давыдова, ученика 9-го «А» трудной 75-й школы. Все ли смогут пройти ужасы взросления? Сколько продержится новая училка?
Вот уже почти двадцать лет Джанкарло Ло Манто — полицейский из Неаполя — личный враг мафиозной семьи Росси. Он нанес ей миллионный ущерб, не раз уходил от наемных убийц и, словно заговоренный, не боясь смерти, снова бросался в бой. Потому что его война с мафией — это не просто служебный долг, это возмездие за убийство отца, друзей, всех тех, кто не захотел покориться и жить по законам преступного мира. Теперь Ло Манто предстоит вернуться в Нью-Йорк, город его детства, город его памяти, для последнего решающего поединка.