Анекдоты, или Веселые похождения старинных пошехонцев - [8]

есть старинное мнѣніе — Вдругъ всѣ за топоры, сучья валятся, щепы летятъ, стукъ раздается. Что твоя кузнечная музыка. Жаль, что на етотъ разъ какого нибудь Пиѳагора не было. А для глазъ какое открылось сокровище! всего наглядѣлись и насмотрѣлись — но Верхолазъ первѣе всѣхъ натѣшилъ свою душиньку: уже онъ по проворству своему успѣлъ спрыгнуть на земь, и такъ разбахвалился какъ будто мыть на крупу надулся. Ибо не только глядѣть иль баяшь, да и дышать ужъ нижнимъ воздухомъ не хочетъ. — "Ендакая спесь напала на Агафоныця; акъ повидзѣлъ Москву, кричали съ досады между собою тѣ, коимъ не удалось взлѣсть на ель: ужъ на насова брата и взглянудцъ не поволитъ; а ось ребяци будзѣ и на насой улицѣ праздникъ." Бохвалъ, удальствомъ вторая особа по Агафонычѣ, подрубившій сучья, за кои Верхолазъ держался, слетѣлъ за нимъ второй; но и этотъ не меньше предводителя набрался Московской спеси; и потому былъ его не привѣтливѣе. За сими главными балансіорами соскакивали и другіе, по одному, по двое, и по трое вдругъ, кто лбомъ, кто затылкомъ, иной плашмя, другой навзничь, кто на камень, кто на пень, иной на лежащую братію, кому какъ случилось. или вздумалось. И хотя въ каждомъ изъ нихъ до послѣдняго Фалалеича, примѣтно было со стороны чванство и жеманство, только въ разныхъ степеняхъ, судя по степени возвышенія. — Бездѣлица вотъ кажется, а какъ можетъ испортить человѣка. Болѣе двухъ десятковъ удальцовъ, слазившихъ на ель, такъ загордились, что не захотѣли и домой пѣшкомъ идти; а другіе и совсѣмъ не глядѣли на свою братью: неси ихъ на рукахъ, иль вези на коняхъ; изволь съ ними пестоваться, какъ хочешь, а сами идти не изволятъ, ужъ будто и Богъ вѣсть, какъ устали да уломались; а тово не воображаютъ себѣ, что было бы еще кому съ ними возишься.

ПОСЫЛКА ТРЕТЬЯ

Не даромъ пословица говоритъ: первой блинъ всегда комомъ. Истинну сего изреченія ясно видѣть можно на воспѣваемыхъ мною Витязяхъ. Они съ Ѳилатьевниными гоями, люлями и билюлями поступили точно такъ, какъ добрые домоводы поступаютъ съ первыми телятами. И должно къ похвалѣ ихъ признаться, что сей поступокъ доказываетъ особливую дѣятельность и проницаніе ума ихъ. Ибо держаться упорно одного мнѣнія, не почитается знакомъ разумнаго человѣка. — Такъ самая острая замашка Хватова, послѣдствіемъ своимъ показалась для нихъ не такъ то замашиста. Число послѣдователей толку его, сперва толь горячо ото всѣхъ принятому о высокушѣ, часъ отъ часу становитися менѣе: разномыслящія стороны раждаютъ всеобщее къ нему недовѣріе. Ропотъ и неудовольствіе возобладали всѣми сердцами. Словомъ, они не довольны ни елиною, ни всею высокушею. Первая по наученію добренькихъ старушекъ, срублена уже подъ самой корешокъ какъ ивушка боярами ѣхавшими изъ Новагорода; да и послѣдней красоваться остается недолго. Будущею весною положено ее всю огнемъ выпалить, что бы она впредь не соблажняла. Чтожъ осталось начать удалымъ добрымъ молодцамъ? — Однако пожалуйте неотчаявайтесь; я вить сказалъ, что они на выдумки собаку съѣли. Да полно на что; и старыхъ выдумокъ на свой вѣкъ будетъ полно. Тото — ой неплюй въ колодезь, брать приведется когда водицы испить Какъ сперва предлагали имъ, что бы они изъ отечества своего не облѣнились пуститься въ Москву своими особами, то они и слышать сего не хотѣли; какъ необъѣзжанные кони совсѣмъ подъ ладъ не давались, а теперь когда пришло въ тупикъ, что некуда ступить, то всѣ до послѣдней души рады, хоть босикомъ промяться для обозрѣнія красотъ Московскихъ; а другіе говорятъ, будто для прокормленія себя работою съ плакатными, коли тогда были. За достовѣрное я не утверждаю ни того, ни другаго, хотя первое кажется вѣроятнѣе. Впрочемъ, какъ бы то ни было; они выступили ненебольшою ватажкою, состоящею ровно изъ сорока паръ, только подобравшись все молодецъ къ молодцу, одинъ другова лучше да краше, для запасу вѣдать, что бы какова пора ни время, было кому постоять. — Браво, ребята, съ Богомъ! щастливой вамъ путь! — Только вотъ что не ловко, что они пошли не тою дорогою, то есть что бы идти прямо по носу, они пустились по нему же, да переворотившись. Однако ето еще бѣда не сама пуща: языкъ до Кіева доведетъ. Довольно, что они скоро собрались. Имъ не надобно было для дороги тово, сево, другова протчева, пятова, десятова, какъ нынѣ есть обычай. Прицѣпили за плеча по берещеному кошелю, въ руки, для куражу взяли по вязовой тросточкѣ съ желѣзными наконешничками, что за медвѣдями ходятъ. Присѣли на лавки, помолились Богу, съ домашними плаксами простились, и въ дороженьку такъ быстро пустились, какъ будто съ цѣпи сорвались. Толикимъ одержимы они были желаніемъ и нетерпѣливостію! говорится же, что охота пуще неволи. — Нуу! вотъ тебѣ на! что я съ расказами своими настряпалъ! — вить я странствователей своихъ упустилъ изъ виду вонъ — постойте пожалуйте г. читатель и слушатель! дайте мнѣ ихъ нагнать, а то они етакъ пожалуй и со всѣмъ пропадутъ у насъ — вонъ тамъ вдали что то темнѣется! не они ли ясные мои соколы? По головному убору кажется они — такъ — они — летятъ какъ на парусахъ; благо есть повѣтеръ — имъ нужды нѣтъ, что не по тому румбу рубятъ. Ну — Слава Богу! я ихъ почти нагналъ, слышу — ето ихъ рѣчь важная и громкая — вижу — ихъ выступка молодецкая, осанка журавлиная — они — точно они. Сердце у меня перестало биться. Теперь, пожалуй теките въ путь Исполинскій пасынки Улиссовы; не робѣйте, что васъ не руководствуетъ Минерва въ видѣ того Ментора, которой называется свой Царь въ головѣ. Если бы етотъ вожатой всегда былъ съ вами, то бы вы не были мои, и читателей вашихъ Ирои.