Андрюшка Сатана - [6]

– Так слушай. Сатану у меня не трогать ни единым пальцем. Кто к нему в избу будет приходить – пропускать, а выпускать можно только меня да Сатану. Понял?

– Понял. Значит, стрелять по им?

– Нет. Арестуй. Назначь сам себе помощников и действуй. Будете дежурить по трое. Смену скоро пришлю. Всех на селе дежурить заставлю. Потому Среднино объявляю на военном и осадном положении. Понял?

– Понял.

– Если же ты да кого-нибудь упустишь или хоть одним словом бандитам донесешь, – знай, все равно расстреляю. Ночью сюда войска придут, с пулеметами да с пушками, – соврал Гурда для острастки.

– Ну, зачем упустить? Што мы – в первый раз, што ли? Нам не привыкать, – утешал Гурду Семеныч и нервно щипал свою бороденку.

Гурда вернулся в комнату сторожихи, где, не шелохнувшись, мрачно грустил Сатана. Гурда неслышно вошел в комнату и долго стоял, разглядывая Сатану, который сидел, наклонив голову, и думал, думал... Молчанье нависло угрозой. Но пришел конец настороженной приглядке Гурды, и тот разбудил Сатану от его цепенеющих дум тихим голосом:

– Сатана, а Сатана. Пришло время и мне до тебя дело иметь.

Сатана очнулся.

– Не наврал? Не сменил свое слово отомстить за Настю?

Сатана удивился мягкому голосу Гурды.

– Нет покамест. Раз сказал, – сделаю. Всех по одиночке перестреляю, и Свистунова тоже.

– То-то же. Смотри у меня.

Помолчали. Молчанье прервал Гурда.

– А у меня план есть.

– Сказывай, – равнодушно и тихо буркнул Сатана.

Гурда начал:

– Слушай, друг. Можешь ты дойти до Свистунова?

– Могу.

– Хочешь банду изничтожить?

– Хочу.

– Ну, так вот, как приедут Романовские, мы облаву устроим. Романовских схватим, а тебя отпустим. Ты бежи прямо к Свистунову, донеси ему, что Романовских схватили, а тебя чуть не подстрелили. Понял?

– Понял.

– Свистунов тебе поверит. А ты ему еще и письмо от Романовских представь. А это сможешь сделать?

– Смогу. Они завсегда, как приезжают, мне письмо для Свистунова оставляют.

– А потом будешь приходить ко мне и рассказывать, что и как. Встречаться будем за погорелым местом.

– Понял.

VI

Романовские приехали через два дня. Дежурил Семеныч и еще двое. Как увидели, что к Сатане прошли двое незнакомых, обрадели, и дрожь по телу прошла, как после свадьбы перед молодой женой. Зарядили ружья и ждали. Ждали долго, чуть не всю ночь. Уже под утро распахнулась дверь, и кто-то вышел на крыльцо, попыхивая папироской. Из темноты выпрыгнуло:

– Кто такой?

– А тебе что?

Голос не Сатаны, и Семеныч взялся за дело. Тупо стукнул приклад об голову, и огонек от папиросы покатился под крыльцо. Одного не стало. Другой – в избе. За этим зашли просто туда. Когда тот выдернул из штанов револьвер, Сатана схватил его за руку, и он только успел злобно проскрипеть:

– Засада... Ладно... Ответите...

Ночью же доставили связанных приезжих Гурде, а на утро через завод он переправил их в город. После немного постреляли, напугав баб, которые подумали, что опять пришли бандиты.

Как уговорились, Сатана выбежал из избы и помчался к Стрижевским лесам. Отбежав сажен сто, он вернулся назад и для хитрости разбил окно в своей избе. А после зашагал сначала по перелеску, потом по лесорубной дороге, а потом еле видными тропками, которыми раньше бродил за дичью. Шел наугад. Ночь тихая. Небо – шатер из звезд, и голубые светляки их трепетали в просветы между деревьев. Сатана шел и шел, похрустывая сапогами по снежной корке. Ему все равно. Не удастся, – плохо. Но только, зачем не удастся? Про Сатану там знали. Не впервой письма переправлял. И если придет, встретят, как своего. А страху нет. Суметь бы все следы замести. Романовские пока что не докажут. Крепко скрутили их. Наверное, по железной дороге в город отправят. А ему что? Бабы нету, робят тоже. Сам, как перст. Сумеет отплатить за Настасью.

Сатана подошел к бандитскому логову, когда утреннее солнце заиграло пятнами на высоких соснах, еще не успевших стряхнуть с себя ночного холодка. Выставленный в секрет рябой Афонаська долго не пускал Сатану.

– Хто такой будешь?

Но Андрюшка ловко попал в нужный тон.

– Доведи к атаману, – скажу.

– К какому еще атаману?

– А к вашему. Чего кричишь? Не знаю, што ль, чьи будете.

– А знаешь, так и проваливай к чортовой матери, покудова цел.

– Вот и не уйду. Доведи к атаману, – потому первостепенное дело. Я, может, в вашу бандитскую организацию человек со сто достану, а ты, дурень, препятствуешь.

Афонаська недоверчиво глядел на Сатану, не зная, что делать. А потом неожиданно ткнул его в спину.

– Валяй! Пойдем!

Шли узенькой извивчатой тропкой в самую густоту леса. Над тропкой корявыми переплетами торчали голые ветки, которые Афонаська раздвигал руками, и от этого они хлестали шедшего сзади Сатану по лицу и по шапке. Сатана ругался.

– Эй, ты, рябая рожа, короче на поворотах.

– Ты кому это? Не мне ли?

– Конешно, не вчерашнему дню.

– Чаво лаешься?

– А ты ветками-то не больно орудуй, а то как раз глаза к дьяволу выколешь.

– Ничего. Не велика птица. Кривым походишь.

Тропка постепенно сошла на-нет. Продирались прямо сквозь густую целину, еще не обогретую солнцем. Его лучи скользили по верхушкам деревьев и терялись в мокрой паутине сучьев. Афонаська мурлыкал песню, Сатана молчал.