Андрейка - [23]

— Жив-здоров?— радовался Мартын.— Теперь-то я тебя никуда не отпущу. Все время будешь со мной.

И Мартын, будто бы невзначай, начал говорить о своем сыне Юрке и дочери Нине. Даже письма их достал из кармана и дал прочитать Андрейке. В этих письмах ребята передавали не кому-то, а именно ему, Андрейке, привет и спрашивали, как он живет, что собирается делать после войны. Значит, дядя Мартын успел сообщить своим детям об Андрейке и хочет ближе познакомить с ним своих ребят.

— Ты тоже будешь моим сыном.

Андрейка прильнул к груди комбрига.

...На рассвете следующего дня партизаны с четырех сторон повели наступление на липенский гарнизон оккупантов.

XV

Весь день до позднего вечера Краузе свирепствовал. Он поднял на ноги все силы гестапо, комендатуры, воинских частей Липеня: искал того, кто осмелился подложить мину чуть ли не под самые ноги коменданту. Гитлеровцы рыскали по городу и хватали всех, кто попадался под руку.

А когда успокоился, подумал, что и на этот раз ему повезло: ведь от взрыва пострадал не он, Краузе, а только часовые!

Многочисленные аресты подозрительных лиц из местного населения, да и среди самих фашистов, окончательно успокоили коменданта. По городу были расклеены приказы. В одном из них обещалась награда в десять тысяч марок тому, кто укажет преступника, подложившего мину. В другом сообщалось о ста пятидесяти заложниках, которые будут казнены, если преступника не найдут.

Приняв все эти меры, Краузе часа в два ночи пошел отдыхать.

* * *

По обоим берегам небольшой реки партизаны Якима Михалькова подходили к городу. Оставались считанные сотни шагов до моста и привокзальных построек, где находятся казармы с солдатами. Немного дальше стоят эшелоны, в которых тоже немало солдат. В задачу Михалькова входило стремительным ударом от реки в двух направлениях сковать все эти силы, не пустить их к самому городу и таким образом дать возможность другим партизанским отрядам нанести основной, решающий удар по гарнизону Липеня.

Начинало светать.

Это как раз то время, когда крепко и сладко спится человеку. Не спали только партизаны.

Отряды Данилы, Василя и Федора огибали город с запада, юго-запада и северо-запада. По плану операции это похоже было на растопыренные клещи, которые должны все больше и больше сжиматься. Мартын с особой группой продвигался неподалеку от дороги, ведущей из Липеня на запад. В задачу этой группы входило отсечь врагу пути отступления, если он вынужден будет в результате боя оставить город.

Андрейка все время был рядом с Мартыном. Сергею Жаркевичу это не очень нравилось, и он то ли спросил комбрига, то ли предложил ему:

— Может, отправить мальчика в тыл?

— Тыл — место для девчонок, — взглянув на Андрейку, сказал Мартын.— Пусть остается здесь, он мне не помешает.

Андрейка не был окончательно уверен в том, что начальник штаба после этих слов командира бригады откажется от своего намерения. Однако он посчитал бы для себя страшной несправедливостью не идти сейчас вместе со всеми на боевую операцию. На Липень он шел с ощущением полнейшей необходимости быть вместе со всеми. Там — Краузе, его ненавистный враг, убийца матери, там, в застенке, томится много наших людей, в том числе милая, добрая бабушка Василиса. Значит, надо как можно скорее идти туда, освобождать их!

Мальчику все еще не верилось, что он уже на свободе. Нужно время, нужно осмотреться, свободно вздохнуть свежим воздухом и что-то делать, идти вместе со всеми взрослыми — идти снова на дело.

Андрейка внимательно слушал, как Жаркевич докладывал Мартыну о продвижении отрядов к намеченным пунктам.

Спустя некоторое время Андрейка все же вмешался в один их разговор. Сергей Жаркевич сообщил, что партизанские артиллеристы берут под обстрел здание комендатуры, и справился, не пора ли послать к ним связного, чтобы ровно в три часа пятнадцать минут они открыли огонь.

— В комендатуре много арестованных, — наклонившись к Мартыну, полушепотом сообщил Андрейка. — Может, лучше пальнуть по крытому рынку: там много военных и пушки под навесами стоят.

— А ты откуда это знаешь? — сурово спросил Жаркевич.

Андрейка, недолго думая, ответил:

— Когда сидел в камере, двое об этом говорили. А когда удрал, то обошел этот рынок и сам видел пушки...

— А не врешь? — тем же суровым тоном спросил начальник штаба.

Мальчик повернул голову к Мартыну и ничего не ответил. Лица его не было видно, но и Жаркевич, и Мартын догадались, что Андрейка обиделся.

Несколько минут прошло в молчании.

— А командиру, Андрей, всегда надо отвечать на вопросы,— по-отечески посоветовал Мартын.

— Я никогда не врал, — все еще обиженно пробормотал мальчик.

— Так уж и никогда? — весело усмехнулся Сергей Жаркевич.

Андрейка совсем растерялся от его вопроса и, готовый заплакать, задрожавшим голосом повторил:

— Честное пионерское, я никогда не врал!

— А фашистам тоже правду говорил?— пошутил Сергей Жаркевич.

— Так то фашисты! — сразу успокоился и повеселел хлопец.— Разве им можно говорить правду?

Жаркевич и Мартын переглянулись и негромко рассмеялись: правильно, молодец, мол, Андрейка!

Было решено открыть артиллерийский огонь по крытому рынку. Сделав какие-то записи в своей тетрадке, Жаркевич быстро написал приказ артиллеристам и послал его со связным командиру артиллерийской батареи.