Андрей Ярославич - [40]
— Не хочу про это! Не говори! Не береди мою душу!
И отец с послушанием внезапным заговаривал о другом. Неисчерпаемой темой воспоминаний, рассуждений и восхвалений служил для Феодора-Ярослава дядя — Андрей Юрьевич. Какой он был — низкорослый, ширококостный, силы необыкновенной, волосы чермные, огнистые, скуластый, глаза были зоркие, по матери внуком приходился половецкому хану Аюпу. Даже болезнь свою умел обратить в достоинство Андрей Юрьевич. Малым еще ребенком, княжичем, упал е коня, спину повредил, шея с той поры не гнулась. А молва говорила о гордой осанке его, сколько походов свершил воинских. Ни слова жалобы от него не слыхивали.
— А сам, Андрейка, суди, каково ему приходилось с больными костями и в дождь и в снег, сам суди!.. С Южной Руси двинулся Андрей Юрьевич на Север, Широкой, могучей, единой хотел видеть Pycь!.. Владимир сделал столицей своей. «Кытаном» — «строителем» прозвали его на языке его матери. И недаром! Белокаменный детинец, Золотые ворота, Успенский, Дмитриевский соборы — все по его указу возведено… Ворота белокаменные восточные, что зовутся Серебряными, — все он!.. Дмитровский, Андреевский монастыри… А как украшал церкви!.. Успения Богоматери… Как вспомню дарохранительницы златые!.. Икону драгоценную Богоматери Владимирской, заступницы вековечной святой нашей Русской земли — он же явил нам, Андрей Юрьевич!.. Со всей Русской земли мастеров собирал во Владимир!..
— Отчего же он сам в городе не жил? — прерывал сын восторженную речь отца.
— Отчего? Отдохновение требовалось ему от многих трудов. Для того и воздвиг дворец в селе Боголюбове.
— Почему его убили? — спрашивал Андрей. Его и вправду волновало это убийство славного родича, в честь которого он был наречен.
— Злодеи, изменники погубили его! — Теперь возвышенный лад, завладевший душою Ярослава, переливался мрачными гранями. — Изменники! — повторял он. — Сыны вероломного боярина Кучки, братья супруги-злодейки Андрея Юрьевича!.. И за то никогда не найдут их тела упокоения христианского. Страшный это грех — убийство правителя высокого рода!..
Внезапно князь смолкал, словно утомленный восторгом и горечью. Он не хотел излишне огорчать своего любимца и потому не говорил Андрею, как вспоминает его старшего брата Феодора, своего первородного сына… Как сходен был Феодор обличьем с Андреем Боголюбским!.. Быть может, вошел бы в разум истинный, повторил бы деяния родича… Но не было судьбы…
Князь наливал дополна золотой бокал и пил медленными глотками… Хорошее вино следует пить медленно, смаковать… Это и отец, Всеволод Юрьевич, говаривал…
Андрей думал… Его смущала в отцовых рассказах о житии Андрея Боголюбского некая возвышенная простота. Все выходило так просто — белое и черное — Святой князь-градостроитель и убийцы-изменники… «А какой же я хочу непростоты? — спрашивал себя Андрей. — Чего хочу? Как-то оправдать изменников-убийц? Показать, что и князь Андрей Юрьевич был виновен в чем-то? Но нет, это была бы слишком уж простая не-простота…»
— А Что, Андрейка, — спрашивал отец, — о ком сейчас хочешь послушать — о Юрии-князе, сыне Андрея Юрьевича, или о родном деде своем, Всеволоде-Димитрии?
— О Юрии Андреевиче сначала. — Андрей улыбался. Должно быть, на самом деле не Бог весть какая веселая жизнь была у этого Юрия, но слушать о нем почему-то бывало занятно и весело. И отец, бывало, развеселится, говоря о нем. И выходит, будто Юрий занятную и потому и веселую жизнь прожил…
После страшного убийства отца его остался Юрий безо всякой подкрепы. Впрочем, и отец не очень-то жаловал его. Ни в одном городе русском не мог Юрий удержаться на княжении. Другой бы на месте его завяз в междоусобицах, но Юрий был отчаянная голова, удалая. По-своему, впрочем. Поколготился, поколготился — и махнул в далекие горы Кавказские, в царство Картли, где служили при дворе царя Давида половцы, родичи Юрия по бабке, дочери хана Аюпа… Рассказ отцов делался все занятнее, все сказочнее… И была в жизни князя Юрия какая-то легкость, не было такой легкости в жизни других князей. Конечно, были они землеустроители и полководцы, но легкости в них не было, нет!.. А ведь куда с одною лишь тяжестью, куда?..
…Картлийский царь Давид имел двух дочерей-красавиц, имена их были — Тамар и Гурундухт… Молва о красоте и разуме царевны Тамар прошла по всем землям и царствам восточным. Сватались к ней царевичи Персии и Византии и принцы далеких франкских земель… И всем им царевна Тамар загадывала одну загадку: «Кто она, огневая танцовщица, пляшущая под бубен своего брата в окружении бесчисленных подданных?» И никто не мог разгадать эту загадку. И было скрыто под покрывалом лицо Тамар. Ведь она была так прекрасна, что всякий, увидевший ее, лишился бы разума… И отчаялся картлийский царь Давид выдать замуж дочь свою Тамар. И тогда он завещал ей свое царство, чтобы она сделалась полновластной правительницей. И еще не бывало такого, чтобы девица правила царством совсем одна, без отца или брата. На высокой скале приказала царица Тамар воздвигнуть замок. И замок был окружен стеной с золотыми зубцами. И на каждом зубце скалился человеческий череп. То были головы несчастных царевичей и принцев, не разгадавших загадки… И каждое утро царевна выезжала с открытым лицом из своего замка в город — вершить дела царства своего. И лишь в городе прикрывала она свое лицо. А пока ехала по дороге меж скал, ни один юноша или зрелый муж не решался увидеть ее. Каждому свой разум дорог! И вот однажды, выехав из ворот на дорогу, царица увидела юношу в одежде стражника. И юноша этот бесстрашно смотрел на нее и был необыкновенно хорош собою. Но царица была горделива. И спросила его:
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошли вторая книга.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
«… «Но никакой речи о компенсации и быть не может, – продолжал раздумывать архиепископ. – Мать получает пенсию от Орлеанского муниципалитета, а братья и прочие родственники никаких прав – ни юридических, ни фактических – на компенсацию не имеют. А то, что они много пережили за эти двадцать пять лет, прошедшие со дня казни Жанны, – это, разумеется, естественно. Поэтому-то и получают они на руки реабилитационную бумагу».И, как бы читая его мысли, клирик подал Жану бумагу, составленную по всей форме: это была выписка из постановления суда.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.