Андрей Боголюбский - [161]

Всю ночь в соборе пылали сотни восковых свечей. Стоявшие в дверях дружинники небольшими группами пускали людей внутрь.

Алёшка добрался до заветной двери перед самым рассветом. Когда стоял в толпе - слипались глаза, а переступил порог - сон и усталость словно рукой сняло.

- Мастер, посмотри, вон сделанная нами риза…

- Тише, Алёшка, тише!

- А паникадило-то, паникадило! Ведь мы сработали…

- Нельзя, Алёшка, разговаривать в храме.

Алёшка смотрел вокруг с гордо поднятой головой - ведь здесь частица и его труда! Никогда не думал он, что такую красоту способны сотворить человеческие руки.

Шесть стройных столбов легко несут широкие своды. Стены покрыты цветным ковром росписей. Драгоценными византийскими и персидскими тканями украшена алтарная преграда. Под ногами, отражая блики свечей, сверкает пол из цветных майоликовых [92] плиток. Толпа людей шла через средний поперечный проход меж столбами и смотрела на вытканные золотом и серебром полотнища византийской парчи, вывешенные по сторонам на шёлковых верёвках. Алёшка изумлённо рассматривал сверкавшие драгоценными камнями золотые и серебряные сосуды и суровые фигуры святых на стенах.

Когда он с Николаем вышел на площадь, здесь всё ещё толпился народ. Горожане не хотели расходиться, тихо беседовали между собою, словно чего-то ожидали. Взошло солнце и своим первым лучом позолотило купола собора.

ГЛАВА IV

1

По свежему, выпавшему за ночь снегу к княжескому терему подкатили епископские сани. У ворот застыли два отрока. Поддерживаемый чернецами, из саней вышел Леонтий. Ступил не на снег, а на ковёр, выстланный от крыльца терема за ворота. Леонтий шёл не спеша, хмурился, опираясь на кипарисовый посох, тот самый, которым ударил бунтовщика в Ростове. Чудом он тогда спасся. Князь-то должен был бы покарать ростовчан, а он сделал вид, что ничего не знает. Это для того, чтобы он, Леонтий, переехал во Владимир… Епископ остановился и посмотрел на недавно построенный собор.

- Собор-то, может быть, и хорош, но не иметь Владимиру своего епископа! - стукнул Леонтий посохом.

Князь увидел его в окно.

- Подай золотую цепь да меч святого Бориса, - сказал он своему ключнику Амбалу. - Нужно встретить грека как должно. Пусть вспомнит, что и на Руси есть свои святыни.

Отрок-дружинник открыл обитую алым сукном дверь, поклонился до земли:

- Дозволь, княже, допустить отца Леонтия!

В палату Леонтий вошёл медленно, скрестив руки на груди, низко опустив голову. Расчёсанные и смазанные маслом волосы кольцами ниспадали на плечи. Повернувшись, он перекрестился трижды на иконы, прошёл в красный угол палаты и сел под мерцающими огоньками лампад и свечей.

- Князь, люди твои в Ростове Великом чинят обиду своему духовному отцу!

Князь знал, что ростовчане прогнали Леонтия. Ответил он не спеша, стараясь придать своему голосу покорность и смирение:

- Прости их, владыко, неразумных! Не знают они, что творят. По скудости ума своего думали, что ты повинен в гладе. Говорят, хлеб ты у них скупил и продал на Волгу.

Леонтий опустил голову, хотел что-то сказать, но удержался.

- Во Владимире, рядом с князем, епископу было бы жить лучше.

- Воля патриарха нашего, чтобы епископская кафедра была не во Владимире, а в Ростове Великом, - возразил Леонтий.

Андрей понял, что Леонтий против него. Он не даст согласия иметь во Владимире кафедру. Разговор шёл вокруг да около. Князь и епископ словно на поединке прощупывали друг у друга слабые места.

Андрею не хотелось заговорить первым о соборе, который был построен русскими мастерами без греков, в отсутствие Леонтия.

- В Ростове Великом сгорели все церкви, пока я был в отъезде, - сказал Леонтий.

Андрей пригорюнился, тяжело вздохнул.

- Уж я слышал, отец! - с сожалением покачал он головой. - Вспылил на мирских людей, думал, кто из моих отроков, а это, сказывал мне Кучкович, монах во хмелю уронил свечку. Негоже чернецам упиваться винным зелием… Твои монахи сжигают храмы, а я со своими мирскими людьми их строю.

Епископ Леонтий помолчал, постукивая длинными пальцами по столу.

- Яким Кучкович… - повторил он задумчиво. Оправив на груди крест, Леонтий поднялся с лавки. - Князь, патриарх константинопольский хвалит твоё усердие в строительстве новых каменных храмов, но многие удивлены, что в этом деле не положился ты на испытанную премудрость многоопытных эллинских зодчих. Всему миру известно их мастерство, и все земные владыки считают за честь заполучить их к себе. Один ты пренебрёг…

Князь Андрей улыбнулся:

- Ты прав, отец. Слава греческих мастеров облетела все земли, и я не пренебрёг ими. Только я подумал: всё греки да греки, - пусть и русские попробуют себя в искусстве каменного строения. И не ошибся. Многие из владимирцев - искусные мастера. Видел собор Успения Богородицы?

Епископ Леонтий поднял глаза кверху, медленно перекрестился и вздохнул:

- Как бы Бог не наказал тебя, князь, за гордыню! Развалятся соборы, сделанные руками твоих язычников. Тогда останется на земле память о тебе, как о гордеце неразумном…

Поздно ночью Андрей пригласил Фёдора в свою опочивальню:

- Я всё ждал, что епископ Леонтий меня поймёт. Будет мне помощником, разъяснит людям, что Богородица возлюбила Владимир больше всех иных градов. Теперь ведомо мне, что Леонтий против Владимира.