Андрей Боголюбский - [159]

Князь ещё что-то хотел сказать, но ему помешали. Вверх полетели шапки. Стоявшие вокруг бояре закричали хором:

- Оставайся здесь!.. Будь, князь, господином нашим!

Не всё понял Алёшка, что говорил князь, но вокруг кричали люди, он видел возбуждённые лица и сам снял шапку и кричал вместе со всеми.

Когда толпа начала расходиться, он чуть нос к носу не столкнулся с боярином Иваном. У часовни, ударяя себя в грудь, Иван Кучкович что-то говорил нескольким стоявшим около него боярам:

- Верьте, бояре, зря избрали!

- Испугался князь ехать в Киев - стол отца себе добывать! - зло хихикая, поддержал боярина худой старик с тощей рыжей бородкой.

- Постой, боярин! - схватил Ивана Кучковича Прокопий. - Скажи, какие ты речи держишь здесь перед людьми о нашем князе?

Иван остановился. Он посмотрел на незнакомца: по одежде, по смелости, с какой тот разговаривал с ним, догадался, что это милостник. У Андрея появилось много новых слуг, бояре их называли дворянами, а горожане - милостниками: они жили милостями князя.

- Какие речи? Хвалил я Андрея Юрьевича, - выдавил Иван из пересохшего горла. - А ты, видно, не знаешь, что я Иван Кучкович, старший брат боярина Якима. Пусти! - рвался он от дюжего воина.

Все смотрели на милостника выжидающе. Но видимо, слова боярина не произвели на него впечатления. Он всё ещё держал его за руку.

- Бранил ты князя Андрея, боярин, я сам слышал.

- Тебе-то, княжой слуга, может, послышалось… А вот кто ещё скажет, что я бранил?

- Ты слышал? - ткнул милостник пальцем в грудь другого боярина.

- Я плохого про князя нашего ничего не слышал.

- А ты?

- Напраслину возводишь на благородного мужа, - ответил третий.

Прокопий покраснел.

- Слышал я, что зло ты говорил на князя! Ну да ладно, иди… - Он неохотно отпустил Кучковича.

Бояре постояли, молча переглянулись и разошлись.

Алёшка был неподалёку. Он видел, как, согнувшись, опустив голову, прошёл боярин Иван. Он даже не посмотрел на своего беглого холопа. Алёшка нашёл Николая и рассказал ему о случившемся. Мастер уже сидел на телеге.

- Большие перемены у нас, Алёша! Боюсь я, что бояре так власти своей князю не уступят. Будет у нас ещё много зла. - Мастер прищурился, посмотрел на ученика с лукавинкой. - Удивляешься, как боярин Иван тебя не заметил? Поважнее теперь у боярина Ивана дела. Князь-то остаётся здесь. Смекни… Это не зря. Даже в Киев ехать не хочет.

Николай хлестнул коня вожжами. Всю дорогу он молчал: был занят своими думами, что-то беззвучно шептал и чему-то улыбался.

- Алёшка, - остановил он телегу, - запомни этот день. Впервые из Залесья князь не захотел ехать на княжение в Киев. Большие у нас буду дела, большие перемены!

2

Со всех улиц и переулков шли владимирцы в центр города - на площадь к крепости Мономаха. Закладывали новый храм Успения Богородицы.

На открытом месте, обнажив головы, стояли бояре, младшая дружина князя, купцы и ремесленники. Посреди площади поблёскивали золотом на высоких древках кресты и хоругви, высоко поднимались синеватые струйки ладана. Сырым холодком веяло от вынутой из рвов красной глины. По скрипучим мосткам князь Андрей спустился в ров и положил первый камень здания…

Скоро в строительстве собора принял участие весь ремесленный люд Владимира. Работали многочисленные каменщики, златокузнецы-ювелиры, кузнецы железа, столяры, литейщики и многие другие. Внизу, на клязьминской пристани, выгружали белый камень, пригнанный в ладьях с окских и клязьминских ломок. В последнее время такой же камень нашли неподалёку от Владимира.

На площадях городов княжьи люди выкликали мастеров, желающих ехать во Владимир на строительство. Каменщику обещали по ногате [90] в день, обещали приписать в княжеские мастера. Жившие впроголодь на боярских дворах холопы спасались во Владимире от кабалы «лучших людей» Ростова и Суздаля, в надежде на сытую жизнь у князя.

На площади перед строящимся собором прибывших проверяли. Годных к какому-нибудь ремеслу оставляли на стройке, а смердов-землепашцев отправляли на земляные работы: насыпать валы. Нужны были всякие люди.

Строители тесали белые прямоугольники камня и выкладывали стены. Полое пространство меж двух рядов тёсаных камней засыпали мелким битым щебнем и заливали известковым раствором.

Храм рос, сверкая белизной своих стен, вызывая удивление не только владимирцев, но и заезжих людей, видавших много дивных произведений зодчества. С какой бы стороны ни подъезжали люди к Владимиру, они видели на высоком холме одетые лесами стены и ещё не покрытый купол. Постепенно раскрывался весь город, полого поднимавшийся в гору, а за стенами Мономаховой крепости, на её высоком мысу, вздымалась белая громада собора. Собор придавал городу новый облик.

В один из дней на холм к строителям поднялись Николай с Алексеем. Они посмотрели на работу каменщиков и прошли в сарай, где находился в это время руководивший строительством старик зодчий. Николай поклонился ему в пояс:

- Пришли к тебе! Дай и нам потрудиться для славы нашего города.

Зодчий посмотрел на Николая внимательно:

- Работу твою знаю, мастер. Видел твои запястья, подвески и другое узорочье. Хорошо, что пришёл. Дела сейчас много… А это кто? - указал он на стоявшего в дверях Алексея.