Андрей Беспамятный: Кастинг Ивана Грозного - [44]

— И я рад был встрече, — кивнул боярин Умильный, в очередной раз удивившись чутью царского родича. Не стал боярин Федор на хмельное застолье ради трети войска размениваться. Поход победный возглавлял он, и отделение от основной рати может потом показаться подозрительным. Вроде как раздоры скрытые имелись и руку молодого воеводы не все признали. А так: окончился поход, вот сразу и вернулся воевода домой, не стал время на застолье тратить. Коли же Илья Федотович прав окажется и ополчение ожидает хитрая ловушка — ответственность за сию беду ляжет на других. Как-никак опытных бояр в оставшемся на поле боя отряде хватает, способны сами за себя постоять, без лишней опеки.

Приложив руку к груди и коротко поклонившись, Шуйский огрел коня плеткой и помчался нагонять свой отряд, который, не останавливаясь, миновал лагерь и вывернул на идущую в сторону Хлынова дорогу. Лишь несколько смердов, получив хозяйский приказ, начали сворачивать атласный шатер и укладывать на еще не запряженную телегу ковры и походные сундуки.

Кованая рать уменьшилась еще на четверть, что отнюдь не улучшило настроения боярина Умильного. Горящая в душе тревога подсказывала, что рано рать распускать, рано, что кулак кованый еще ох как пригодится…

— Касьян, — окликнул он холопа, на которого привык полагаться во всех делах, — выбери припасы, что на стол выложить не стыдно, полотенца новые расстели. Пошли холопов к боярам, пусть передадут, что хочу пригласить к столу, угостить с честью… Ради благополучного возвращения из похода астраханского. Пусть уважат, еще на день задержатся. Трифона в усадьбу зоринскую отправь. Пусть у ключника бочонок вина немецкого и бочонок хлебного купит. Разрешаю лишнего переплатить ради такого случая. Еще нам пяток баранов нужен, бычок молодой или кабанчик откормленный. Ну, и пирогов там, рыбы, коли есть. Ступай. И поворачивайся, дело не терпит.

Болтливый, но хитрый и находчивый Трифон полностью оправдал надежды хозяина. Баранов и бычка он, правда, не купил, однако смог получить с зоринского ключника два десятка гусей, три бочонка кислой капусты, кадку прошлогодних грибов, полдюжины отборной белорыбицы и телочку-трехлетку, упорно не желавшую раздаиваться. Хозяйского немецкого вина ключник, опять же, продать не рискнул — но ловкий холоп вместо него выторговал любимый Ильей Федотовичем сладкий хмельной мед. Для достойного угощения этого вполне хватало, и холопы тут же принялись раскладывать гусей по котлам, закапывая их в кислую капусту, а несчастную телку повели в последний путь к роднику, возле которого было сподручнее разделывать тушу. Вскоре над полупустым станом поднялись соблазнительные запахи, и бояре больше не жалели, что оставили своих соседей веселиться в освобожденном Пароне. Ради общего пира воины одолжили посуду и ковры, а потому стол выглядел вполне достойно. Персидские, бухарские, самаркандские и туркестанские ковры, нахлестываясь друг на друга, протянулись на двадцать саженей. На них стояли кувшины с медом и хлебным вином, деревянные подносы с белорыбицей и солониной, с мочеными яблоками. Для каждого из воинов нашлись кубок и ломоть хлеба. Во главе стола, где сидели бояре, на ковры были выставлены три гуся на больших латунных подносах, нашедшихся у Лебтона, и миски с кусками вареной убоины. Ниже, где сидели простые холопы, такой роскоши не имелось — котлы стояли за спинами воинов, и желающие сами подходили к ним и брали мясо или отламывали кусок пропитанной кисловатым соком птицы.

Бояре по предложению Ильи Федотовича выпили поначалу за государя, затем за воеводу князя Вяземского, за победу над ханством Астраханским, затем — за успешный поход против разбойных вотяков. Следом уже боярин Дорошата поднял кубок за самого Илью Федотовича. Затем разговор рассыпался. Захмелевшие помещики Корнеев и Хробыстин насели на скуластого безбородого Лебтона, пытаясь доказать, что осаживать полон — грех, что христиан освобожденных следует отпускать к родным землям. Немец кивал с непроницаемым лицом — то ли соглашался, то ли ничего не понимал. Малоземельные бояре Лютов и Юшин завели разговор про урожай и цены на хлеб и репу, в который постоянно вклинивался такой же небогатый Цавелич, засеявший все свои поля дорогим, но капризным хмелем.

Боярин Умильный на правах хозяина больше доглядывал за столом, и по его команде холопы поменяли пару раз блюда с недоеденными гусями на новые, добавили убоины, наполнили кувшины с хлебным вином. Любовь Ильи Федотовича к меду мало кто разделял, бояре вместе со своими холопами налегли на вино, слегка сдобренное сбитнем, и головы их закружились куда раньше, нежели у главы стола. В споры Умильный старался не встревать, односложно отвечал своему соседу боярину Дорошате на сделанные шепотом предложения, однако вскоре разговор его таки увлек. Семен Юрьевич предлагал на пару разобрать пороги через Лобань ниже Афонек, которые купцы завсегда обходили трехсотсаженным волоком. Собственно, сделать это было бы не так уж трудно: требовалось укатить со стремнины полсотни самых крупных валунов. Но холопов для такого дела у Дорошаты не хватало. А крепостных не пошлешь — кто же из них согласится свой надел так просто бросить или детей в летнюю страду отпустить? Стало быть, за работу требовалось заплатить — а богатством сосед особо не отличался. Опять же обидно: сил потратишь невмерно, а торговые люди да промысловики пользоваться трудами станут задаром. Однако времена меняются…