Андерсен. Его жизнь и литературная деятельность - [5]

– Я сделаюсь знаменитым, – ответил мальчик и начал пересказывать ей то, что он читал в книгах про великих людей.

– Сначала они ужасно много страдают, а потом делаются знаменитыми, – заключил он.

Движимый каким-то непонятным, инстинктивным влечением мальчик со слезами и рыданиями умолял мать исполнить его желание. И мать уступила ему, предварительно посоветовавшись со знахаркой, которая сказала:

– Ваш сын сделается великим человеком, в его честь будет иллюминация в Оденсе.

Мать заплакала от радости и больше не противилась желанию сына ехать в Копенгаген.

Между тем четырнадцатилетний Андерсен составил в голове нечто вроде плана. Он не сомневался, что будет счастлив и знаменит, и думал сделаться актером. Летом, перед его конфирмацией, приезжала в Оденсе труппа актеров из Копенгагена. Они играли оперы и комедии, и Андерсен в качестве друга разносчика афиш не только видел все пьесы, но часто бывал за кулисами, перезнакомился со всеми актерами и даже исполнял раза два роли пажа и пастуха. На актеров смотрел он как на богов, а им нравился его живой и восторженный нрав. Они были с ним очень ласковы. Раньше еще его голос и способность разыгрывать наизусть целые сцены наводили его на мысль поступить на сцену, теперь же он окончательно решил, что будет актером. Андерсен слыхал, между прочим, что-то такое о балете и о копенгагенской танцовщице Шаль. Из рассказов этих он заключил, что балет еще лучше оперы и комедии, а танцовщица Шаль нечто вроде царицы. Восторженный юноша хотел поехать в Копенгаген познакомиться с ней и с ее помощью попасть на сцену. Для этого он предварительно отправился за рекомендательным письмом к старому книгопродавцу Иверсену, который знал всех приезжих актеров и должен был, по мнению Андерсена, знать также танцовщицу. Остальное не беспокоило нашего театрала. Старый Иверсен, в первый раз в жизни видевший Андерсена, с участием выслушал просьбу мальчика, но отговаривал его ехать в Копенгаген, советуя заняться каким-нибудь ремеслом.

– Это было бы большим грехом! – ответил ему Андерсен таким тоном, что старик сейчас же им заинтересовался.

Он не знал лично танцовщицы, но все-таки написал рекомендательное письмо к ней, которое и дал Андерсену. Получивши желанное письмо, Андерсен был в восторге и считал, что уже нашел ключ к счастью.

Мать уложила в узелок его пожитки, взяла ему место в дилижансе и со слезами проводила до ворот, где стояла его бабушка. В момент прощанья с матерью и с бабушкой юноша испытал большое горе, но скоро развлекся новизной места и всего, что его окружало. Полный надежд и без всяких опасений за будущее пустился он в свет со своими тридцатью риксдалерами в кармане. Когда Андерсен очутился на пароходе и оставил позади родной остров, он почувствовал одиночество, но простодушная и жаркая молитва тотчас же вернула ему спокойствие.

Глава II

Жизнь в Копенгагене. – Первые шаги. – Знакомство с Сибони. – Новый круг знакомых и покровителей. – Сношения с театром. – Танцевальная и хоровая школы. – Критическое положение. – Неудачные попытки писать для сцены. – Отъезд в Слагельсе.

Четырнадцати лет от роду приехал Андерсен в Копенгаген. По незнанию жизни и безграничной вере в будущее он походил на ребенка, смело ступающего в пустое пространство в полном неведении опасности и в уверенности, что его кто-нибудь поддержит. Андерсен начал с того, что, имея в кармане меньше десяти риксдалеров (8 рублей), взял номер в гостинице, конечно самой скромной. Потом он пошел бродить по улицам. Городская суета его не смутила. Это отвечало его представлению о первом городе в мире. Главной целью его прогулок был театр. Он осмотрел со всех сторон это наиболее интересное для него здание, которое он считал в некотором роде своим будущим отечеством. На площади какой-то барышник стал предлагать ему билет. Андерсен горячо поблагодарил его, будучи уверен, что тот дарит ему билет. Человек этот подумал, что Андерсен над ним смеется, и так рассердился, что мальчик испугался и убежал.

На следующий день Андерсен нарядился в свой конфирмационный костюм, который считал верхом изящества и великолепия, надел между прочим и шляпу, доходившую ему до самых глаз, и отправился с рекомендательным письмом Иверсена к танцовщице Шаль. На лестнице перед дверью ее квартиры он встал на колени и начал горячо молиться Богу. Тут пришла служанка с провизией. Увидев Андерсена, она приняла его за нищего и с улыбкой протянула ему какую-то мелкую монету. Мальчик был очень оскорблен, возвратил деньги и потребовал, чтобы его впустили в квартиру. Танцовщица смотрела на него с большим удивлением. Она не знала того, кто рекомендовал Андерсена, а вид мальчика и манеры показались ей очень странными. Нимало не смущаясь, заговорил он о том, как счастлив, что может поступить на сцену. На вопрос ее, в какой пьесе он думает играть, он сказал: «В „Сандрильоне“, – я так люблю эту вещь». Он видел эту пьесу в Оденсе и знал наизусть всю главную роль. Желая показать свое искусство, он тут же попросил позволения снять сапоги для большей легкости, взял в руки шляпу вместо тамбурина и принялся танцевать по комнате и петь какое-то место из роли Сандрильоны. Необычайная живость и решительность его манер в соединении со смешным костюмом производили странное впечатление. Впоследствии Андерсен узнал, что танцовщица приняла его за помешанного и поэтому постаралась скорее спровадить, но тогда он ничего этого не понял. После визита к Шаль он отправился к директору театра. Это был довольно важный господин, что нимало не смутило мальчика.