Андалусская поэзия - [35]

Не сравнить с царицей Сабы[26] —

Ровно вдвое краше ты!..

Своему твердил недугу

От темна и до темна:

Уничтожь меня, будь другом,

Лишь бы век жила она…

За твое благополучье

Жизнь свою я отдаю…

Только — вот счастливый случай!

Зелье уст твоих я пью —

Сам Иса[27] не смог бы лучше

Исцелить меня в раю…

* * *

Любовные тайны скрываются в душах

И слезы их вдруг разглашают несмело.

А пламя меж ребрами пышет и сушит,

Сжигает огнем непокорное тело.

Бессонницу стойкую сон не нарушит:

Вот ночь опустилась. И тьма поредела.

Огонь… Я в его оказался пучине,

И нет ни глазам и ни сердцу покоя.

Из этой пучины не выплыть отныне

Объятому жаркой, тревожной тоскою…

Готов от родного отца отказаться

Я ради любимой — она же об этом

Не знает, не хочет никак догадаться —

Так принято было по старым заветам.

Я полон любовью, она же, признаться,

Объята тщеславия суетным светом.

Прошла — не взглянула. Явилась — и скрылась…

Бродил я, искал ее всюду усердно.

В душе моей прочно она поселилась,

И крикнул я: «Сжалься! О будь милосердна!..»

Молчанье в ответ, — недоступность и строгость,

Впустую все — как ни зови ее страстно…

Она как луна: ни достать, ни потрогать.

Она как луна: высока и прекрасна.

Сравню ль ее с Солнцем? Замру у порога,

Застыну, поняв, что сравненье напрасно.

Явилась — пойму: описания ложны!

Достойных ее не найду никогда я.

Взглянула — ни жить, ни дышать невозможно,

Пришел мне конец, от любви пропадаю.

Что пользы от слов моих, встреч и прощаний

Для нашей любви?.. Я теряю терпенье

От мелких обманов, пустых обещаний, —

Я страстью терзаюсь, я таю в томленье.

Что скажет хулитель — исполню со тщаньем,

Коль будешь упорно ты длить отдаленье.

Лишен я всего. Ее власть безгранична.

Разумность в грехи зачисляет немедля.

Умру от любви я — и мне безразлично,

Как это расценят: на пользу, во вред ли.

Любовь моя, жизнь моя, чудо природы,

Да сгинут сомненья, минует ненастье,

Да будут сопутствовать многие годы

Тебе благоденствие, радость и счастье!

Знай, к матери девушка ищет подхода,

Боясь злоязычья и прочей напасти:

Меня не брани и наветов не слушай, —

Но коль подойдет он ко мне на мгновенье,

Скажи лишь: «Матар!» — облегчи свою душу,[28]

И я оттолкну его без сожаленья!

Ибн Хафаджа

Ибн Хафаджа (1058–1139) — один из крупнейших андалусских поэтов, создавший своеобразный стиль васфов, главным образом пейзажной лирики, отличающийся богатой образностью.

Ибн Хафаджа родился в Альсире, небольшом городе в округе Валенсии, и провел там почти всю свою жизнь. Большой популярностью в Андалусии пользовались его стихи, описывающие Валенсию и Альсиру.

* * *

Перевод М. Кудинова

О, как красноречива песня певчей птицы!

Качаясь, ветвь зеленая под ней клонится.

Так веселись в тени, что нам дарует сад!

В нем звонкие ручьи струятся и журчат.

Броди вдоль тех ручьев, врачующих нам душу,

Пей чистое вино, напевы лютни слушай.

Деревьев много там, плоды на них висят,

На блюдо сладостей похож цветущий сад.

Как от бессонницы страдающий влюбленный,

Желт спелый мандарин, а вот цветок зеленый,

Восточный ветер увлажнил его росой;

И дерево, гордясь своею красотой,

То аромат вокруг себя распространяет,

То изумрудною листвой своей играет,

То улыбается, то вид его суров,

Когда разгневанно глядят глаза плодов.

* * *

Перевод М. Кудинова

Из кубка дай друзьям вина напиться,

На рощу призови дожди пролиться,

Пляши с омытыми дождем ветвями,

Перекликайся звонко с голубями.

Мир и усладу ветер напевает,

Он с апельсинным деревом играет.

И захмелели ветви на мгновенье,

Пьянящего отведав дуновенья.

* * *

Перевод М. Кудинова

Восточный ветер с пламенем играет,

Он тормошит его и разжигает.

Бьет пламя по рукам его в ответ —

Такой другой игры на свете нет.

Ведет беседу ветер с ним умело,

Чтобы веселье пламенем владело.

Вступи сейчас меняла на порог,

Он золотом огонь назвать бы мог.

Целует ветер пламя и смущенно

Оно краснеет, смотрит удивленно.

На очаге котел вскипеть готов,

В воде сверкают звезды пузырьков.

И ветер отделяет тонкий пепел

От угля, что еще горяч и светел,

Как небо, где закат горит огнем,

Но пепел мглы уже лежит на нем.

* * *

Перевод М. Кудинова

О ты, внушающий веселье, ты, чей свет

Из глубины идет и радостью согрет!

Посмотришь на огонь — душа стыдом объята:

Ты видишь отблески то серебра, то злата.

Он блеском меч затмил и вызвал зависть в нем —

Как будто слезы на клинке горят огнем.

В горящем пламени мерещатся долины,

Шатры высокие, отрадные картины;

Усталых странников они к себе манят,

И отдых им сулят, и радуют их взгляд.

Вздымая ввысь свое трепещущее пламя,

Огонь соперничает дерзко с небесами.

Дым куполом висит, он словно небосвод,

Но ни одна звезда там факел не зажжет.

Пусть ветер северный не знает передышки —

Любой его порыв лишь встретит угля вспышки.

Горящий уголь позолотою покрыт,

Горит так ровно он, как будто не горит.

Под пеплом кажется он девой белокурой;

А ночь тем временем уходит прочь понуро.

Она сворачивает плащ холодный свой,

Чей край на западе свисает над землей.

И звездочки Плеяд, приход зари пророча,

Стирают в небесах следы минувшей ночи.

* * *

Перевод М. Кудинова

Бог влагу в камни превратил — они разили нас.

Погибель хлынула из туч, последний пробил час.

Покуда не был разум наш безумием объят,

Не насылали небеса разящий этот град.