Анбыги - [11]

— Мне не надо. Ей самой и скажешь. Завтра вот, на полной луне.

Вокруг встала полная тишина. Внизу тоже все стихло. Старый дом, сложенный из бревен, засыпал, мужчинами, уставшими в дневных трудах. Женщиной, что привезла своего мужчину в темный август и бросила в его ночную воду, проверить — выплывет ли. И засыпал невидимой старухой, с голосом совсем не старым, удивительно походим на новый голос Ольги, которым она звала его сегодня. В светящейся траве, закрывая глаза сверкающими ресницами.

Вот, медленно подумал Кирилл, закрывая глаза и вызывая на веках торжественное кружение искр над туманом под звездами. Думать надо не о страхах, которые в темном углу или под кроватью. Думать надо, какое было лицо у нее там, в пламени темного августа, которому она доверяет, не требуя объяснений всего. Я был там с ней, подумал успокоенно и заснул, успев удивиться этому, а собирался пролежать до утра, уставясь в потолок и слушая шорохи…

Еще раз Кирилл увидел бабушку в темном углу дровяного сарая, куда зашел, с грохотом ссыпав охапку наколотых Максимом поленьев. Прищурился — глаза после яркого света одолевала путаница разноцветных кругов, шагнул ближе, всматриваясь в неясное шевеление под тусклым маленьким окошком.

— Бабушка? Мне не нужна полная луна. Сейчас скажу. Я Ольгу люблю. И женюсь на ней. Понятно? А там, как будет, так и будет, мы с ней вместе порешаем.

Снаружи мерно ударял топор, тукали, разваливаясь, поленья. У самых ворот Пашка рассказывал что-то отцу и тот возражал, замолкал, выслушивая горячие речи. Ольги не было, она ушла к родственникам, что жили в пяти километрах — почти у края болот. Их так и звали — Сиверки болотные. Сейчас Макс дорубит дрова, Кирилл умоется, и пойдет встречать ее, по тропинке, которую успел узнать, а вокруг ленивая жаркая красота — деревья и травы, ягоды в черной тени, бабочки на закраинах лужиц.

— Ну, — задумчиво протянул женский голос, — смотри, парень, вам жить.

— Эй! — свет из проема померк, — Ты чо там, кошке в любви признаешься? Макс, иди глянь, Кирюха с Мурысей воркует. Все Ольке расскажу, извращенный ты тип, одно слово — городской.

Кирилл засмеялся, садясь на корточки и гладя дремлющую на ящике пеструю кошку. Можно бы и огрызнуться, но Пашка такой балабол, сам пошутит, сам и обрадуется.

— Что сегодня вечером? — спросил, вставая, — все к луне идем?

— Да нафига все? — удивился Пашка, — то ваше с Олькой дело, луну встречать.

Подмигнул, вытирая тряпкой испачканные в машинном масле руки. На красивом лице засветилась улыбка.

— Теперь вы вместе, двое — одно. Настоящие анбыги.