Анатомия рассеянной души. Древо познания - [131]
Лулу была очень оживлена и бодра. Врач посоветовал ей ходить, и, несмотря на то, что боли заставляли ее сгибаться и опираться о мебель, она, не переставая, ходила взад и вперед по комнате.
Так прошел весь день. Врач говорил, что первые роды всегда бывают трудными, но Андрес начал подозревать, что в данном случай происходит что-то ненормальное.
К вечеру силы Лулу начали убывать, Андрес смотрел на нее со слезами на глазах.
— Бедная моя Лулу, как ты страдаешь, — говорил он.
— Не беда, что больно, — отвечала она, — лишь бы ребеночек был жив!
— Будет жив, не беспокойтесь, — ободрял врач.
— Нет, нет, сердце говорит мне, что он не будет жить.
Ночь была ужасна. Лулу совершенно обессилела. Андрес сидел в кресле и тупо смотрел на нее. Изредка она подходила к нему.
— Ты тоже страдаешь. Бедненький! — и гладила его по голове и по лицу.
Охваченный смертельным нетерпением Андрес каждую минуту совещался с врачом, настаивал, что роды ненормальны, что есть какая-нибудь неправильность: сужение таза или что-то еще…
— Если к утру она не разрешится, — сказал врач, — тогда придется принять какие-нибудь меры.
На рассвете врач позвал Андреса.
— Что случилось? — спросил тот.
— Приготовьте скорее щипцы.
— Что случилось?
— Ущемление пуповины.
Врач поспешно наложил щипцы и извлек ребенка, но он был уже мертв. Он умер как раз в эту минуту.
— Он жив? — с тревогой спросила Лулу.
Видя, что ей не отвечают, она поняла, что ребенок умер, и лишилась чувств. Но вскоре пришла в себя. Роды еще не кончились. Положение Лулу было серьезно. Мышцы утратили способность сокращаться, и плацента не выходила.
Врач оставил Лулу отдохнуть. Она попросила, чтобы ей показали мертвого ребенка. Когда Андрес коснулся маленького тельца, лежащего на простыне, сердце его пронзила острая боль, и глаза наполнились слезами. Лулу стала горько плакать.
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал врач, — довольно, теперь надо быть энергичной.
Он попытался извлечь плаценту, надавливая на живот, но это не помогло. Пришлось извлечь ее рукой. Тотчас после этого он сделал Лулу впрыскивание эрготина, но у нее все же сделалось сильное кровотечение. Лулу сильно ослабела, организм ее не реагировал с достаточной энергией.
В течение двух дней она находилась в таком состоянии. Она была уверена, что умрет.
— Если мне не хочется умирать, — говорила она Андресу, — то только из-за тебя. Что ты будешь делать без меня, бедненький? — и ласково проводила рукой по его лицу.
Иногда она вспоминала о ребенке и грустно говорила:
— Бедный мой сыночек! Он был такой сильный! Почему он умер, Боже мой?
Андрес смотрел на нее сухими глазами.
На третий день к утру Лулу умерла. Андрес вышел из спальни в полном изнеможении. В доме находились донья Леонарда и Нини с мужем; Нини была похожа на окорок ветчины, а дон Пруденсио — на старого франта, увешанного драгоценностями. Андрес вышел в комнатку, где спал в последние дни, впрыснул себе морфию и заснул глубоким сном.
Посреди ночи он проснулся и вскочил с постели. Подошел к телу Лулу, долго смотрел на нее и несколько раз поцеловал в лоб.
Она была бледна, как мрамор, и лицо ее выражало безмятежность и равнодушие, поразившие Андреса.
Он все смотрел на мертвую Лулу, когда услышал, что в кабинете разговаривают. Он узнал голос Итурриоса и врача; но третий голос был ему незнаком. Все трое говорили вполголоса.
— По-моему, — сказал незнакомый голос, — эти постоянные исследования, которые производятся во время родов, вредны. Я не проследил этого случая, но, почем знать? Может быть, эта женщина, очутись она в поле без всякой помощи, осталась бы жива. Природа обладает средствами, которых мы не знаем.
— Я не отрицаю этого, — ответил врач, посещавший Лулу, — весьма возможно, что вы правы.
— Как жаль! — воскликнул Итурриос. — Юноша только начал разворачиваться!
При этих словах Андрес почувствовал, будто душа его умирает. Он поспешно вернулся в свою комнату и заперся в ней.
Утром, в час, назначенный для похорон, бывшие в доме стали искать Андреса.
— Меня не удивляет, что он еще не встал, — сказал врач, — он принимает морфий.
— Неужели? — спросил Итурриос.
— Да.
— Тогда пойдемте, разбудим его, — сказал Итурриос.
Они вошли в комнату. Андрес лежал на кровати, совершенно бледный, с белыми губами.
— Он умер! — воскликнул Итурриос.
На ночном столике стояла рюмка и пузырек с аконитином.
Андрес отравился. Вероятно, отравление произошло настолько быстро, что не вызвало ни судорог, ни рвоты. Смерть наступила от мгновенного паралича сердца.
— Он умер без страданий, — тихо проговорил Итурриос. — Бедняга не имел сил жить. Он был эпикуреец, аристократ, хотя сам так не считал.
— Но было в нем что-то от предтечи, — пробормотал другой врач.
Именной указатель[342]
А
Авельянеда Альфонсо Фернандес
Агатон
Александр Македонский
Аллилуева Н.
Алькантара Франсиско
Амадис Греческий
Андерс А.
Антиох
Апт С. К.
Аристотель
Аристофан
Асорин
Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм Филипп (Парацельс)
Б
Бальмес Хайме Лусиано
Бароха Пио
Бахтин М. М.
Беккерель Антуан Анри
Бенавенте Хасинто
Бергсон Анри
Бернар Клод
Бертело Пьер Эжен Марселен
Бетховен Людвиг ван
Бибихин В. В.
Библер В. С.
Бледри
Бокль Генри Томас
Эссеистика Хосе Ортеги-и-Гассета (1883-1955), собранная в настоящей книге, знакомит со взглядами испанского философа на феномен любви. Это не только философия, но и история, психология, наконец, социология любви. В то же время значительная часть работ Ортеги, посвященных природе любви, напоминает разрозненные страницы всемирной Истории женщин. Произведения, включенные в эту книгу, кроме составленного самим философом сборника «Этюды о любви» и эссе «Увертюра к Дон Жуану», публикуются на русском языке впервые.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
В данном издании, включающем в себя эссе «Три картины о вине», собраны работы одного из выдающихся мыслителей XX столетия Хосе Ортеги-и-Гасета, показывающие кризис западного общества и культуры в прошлом веке. Ортега-и-Гасет убедительно доказывал, что отрыв цивилизации, основанной на потреблении и эгоистическом гедонизме, от национальных корней и традиций ведет к деградации общественных и культурных идеалов, к вырождению искусства. Исследуя феномен модернизма, которому он уделял много внимания, философ рассматривал его как антитезу «массовой культуры» и пытался выделить в нем конструктивные творческие начала.
Анархизм появляется во многих странах в период, когда интенсивное развитие капитализма в городе и деревне приводит к массовому разорению мелких ремесленников и крестьян. В большинстве стран влияние анархизма оказалось сравнительно недолговечным. Иное положение сложилось в Испании. На рубеже XX века анархисты в Испании продолжали проповедовать ложные идеи и активизировали метод индивидуального террора. О некоторых из наиболее нашумевших анархистских акций тех лет - убийстве премьер-министра Испании Кановаса дель Кастильо, взрывах бомб в Барселоне в здании театра и на улице во время религиозной процессии - Бароха рассказывает на страницах романа "Алая заря".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сфере искусства, любви или идеи от заявлений и программ, я полагаю, нет большого толка. Что касается идей, подобное недоверие объясняется следующим: размышление на любую тему – если это по-настоящему глубокое и положительное размышление – неизбежно удаляет мыслителя от общепринятого, или расхожего, мнения, от того, что в силу более веских причин, чем вы теперь могли бы предположить, заслуживает название "общественного мнения", или "тривиальности". Любое серьезное умственное усилие открывает перед нами неизведанные пути и уносит от общего берега к безлюдным островам, где нас посещают необычные мысли.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.