Анатомия призраков - [76]

В саду находился Джон Холдсворт. Мокрый и в чем мать родила.

29

— Вот видите? — произнес за спиной Фрэнк. — Вы не утонули.

Холдсворт обернулся. Он все еще дрожал, и капли воды летели с его тела, сверкая на солнце.

— Только потому, что опирался на вашу руку.

— Не все время, — Фрэнк вылез из воды и встал, размахивая руками, чтобы обсохнуть. — Вы держались на воде. Более того, вы били ногами…

— Не нарочно. Это был акт отчаяния, и я совершенно не сознавал своих действий.

— Неважно. Вы били ногами и двигались в воде или, скорее, по воде. Мы называем это плаванием, мистер Холдсворт. Таков наш технический термин.

Смеясь, Холдсворт расстегнул бриджи, висевшие на ветке грушевого дерева, и натянул их.

— Давайте собираться, мистер Олдершоу. Уже, должно быть, перевалило за полдень.

Лицо Фрэнка утратило всю свою живость.

— Лучше бы миссис Карбери не приезжала.

— Ничего не поделаешь, — Холдсворт накинул рубашку на голову, и она затрепетала вокруг его тела; хлопковая ткань заглушала его голос. — Ее светлость желает знать, как вы поживаете… вполне естественно, если по совести.

— Что вы ей скажете?

— Это другой вопрос…

Холдсворт осекся. Высвободив голову из рубашки, он оказался напротив открытой двери коттеджа. Он почти не сомневался, что в тени внутри что-то двигалось. Он поспешно повернулся обратно к воде.

— Черт побери, похоже, она уже здесь, — произнес он тихо и торопливо и поскорее заправил рубашку в бриджи. — Где этот проклятый Малгрейв? Почему он не предупредил нас?

Прилично, хоть и не почтенно, облачившись в рубашки и бриджи, мужчины босиком направились к коттеджу, причем Фрэнк тащился позади. Когда они достигли двери, миссис Карбери с книгой в руке поднялась из-за стола.

— Тысяча извинений, мадам, — произнес Холдсворт. — Давно вы ждете?

— Я приехала раньше времени, — ответила миссис Карбери, глядя на Фрэнка, который стоял сбоку и смотрел в землю. — Несчастный пони потерял подкову, так что я оставила его с Беном в кузнице и остаток пути прошла пешком.

— Должно быть, вы устали, мадам.

— О нет… я с удовольствием размяла ноги.

На тропинке, ведущей от мельницы, раздались торопливые шаги. Появился Малгрейв, поправляя галстук и распространяя сильный запах табака. Оставив его с миссис Карбери, Холдсворт и Фрэнк поднялись в свои комнаты. Когда они вернулись, одетые для общества леди, то обнаружили, что Малгрейв разливает чай. Фрэнк встал у окна, точь-в-точь надутый школьник, который вынужден вести себя прилично при взрослых, в то время как ему не терпится поиграть на улице. Элинор разрумянилась чуть сильнее обычного, заметил Холдсворт, что было ей весьма к лицу. Он не понимал, как ее внешность могла показаться ему попросту примечательной. Любому дураку очевидно, что она красива.

— Итак, мистер Холдсворт, как вам с мистером Олдершоу нравится в Уайтбиче? Вы нашли его приемлемым?

— Он превосходно служит своей цели, благодарю вас.

Элинор чуть кашлянула, как будто прочищая горло, и отпила чаю.

— Мистер Олдершоу, — сказала она, — я хотела бы прогуляться по саду. Вы не могли бы составить мне компанию?

Фрэнк неуклюже поклонился и позволил вывести себя на улицу. Холдсворт сел за стол, наблюдая, как они идут по дорожке к воде, и рука Элинор лежит на руке Фрэнка. Ее лицо было обращено к нему, и она говорила; но Фрэнк смотрел в землю.

Холдсворт восхитился элегантным силуэтом миссис Карбери, покачивающимся из стороны в сторону. Женщина прелестна в движении. Во время этого визита ему доведется говорить с ней наедине. Разговор будет не из простых. Неважно, о чем они станут или не станут беседовать, он не перестанет гадать, видела ли она его голым в саду.

Вопрос, занимавший Элинор во время разговора с Фрэнком, она вряд ли могла задать ему или кому-то другому. Понял ли мистер Холдсворт, что она видела его таким же обнаженным, как Ева — Адама перед грехопадением?

Даже желание спросить было унизительным. Так вышло, что она никогда не видела полностью обнаженного мужчину, за исключением статуй и картин, которые не в счет. Да, члены низших сословий порой предоставляли ей случайную возможность взглянуть на те части своей анатомии, которые обычно скрыты в силу приличий. Но когда пребывающая в беспорядке одежда пьяницы или нищего обнажает часть его естества, отвести глаза легко и просто. Беда в том, что она видела мистера Холдсворта полностью обнаженным. Она видела все его тело, белое и поросшее волосами, в солнечном свете под фруктовыми деревьями, и отчасти ей не хотелось отворачиваться. Более того, она сочла сие зрелище странно притягательным.

Мистер Холдсворт казался вполне довольным своей наготой. Даже доктор Карбери, ее муж, никогда не выставлял того, что скрывалось под одеждой. В самом начале их брака, в тех крайне редких случаях, когда он приходил к ней ночью, это совершалось под покровом темноты, и, вероятно, чтобы супруга гарантированно не увидела ничего предосудительного, он даже не снимал ночной рубашки. Она, со своей стороны, была этому рада, поскольку не питала желания видеть своего мужа обнаженным, равно как и не желала, чтобы он видел ее в подобном виде.

Все эти соображения гудели у нее в голове, тяжелые и удушливые, как воздух в ночь жестокой грозы. Она пыталась не обращать внимания на их надоедливое присутствие, напоминая себе, что прибыла сюда с определенной целью.