Анатомия любви - [59]

– А почему ты так много летаешь? – спросил я, перебросив вопрос Стью, словно набивной мяч.

– Подрабатываю на каникулах. У одного мужика, доктора Шеффера. Не слышал о таком? Это лучший в Чикаго дантист.

– Нет, не слышал.

– Ну, он довольно популярен. Был на «Шоу Капа», о нем что-то там писали в газетах. Он просто творит чудеса. – Стью вытащил из-под своего сиденья большой чемодан-дипломат. – Он заказывает коронки и имплантаты в одном шикарном месте в Нью-Йорке. В самой лучшей в мире мастерской над художественной галереей. – Стью со щелчком открыл чемодан и показал примерно с дюжину гипсовых слепков челюстей, принадлежавших пациентам доктора Шеффера. – Я привожу слепки, а они делают все остальное. Когда я приезжаю, мне отдают коронки, сделанные на той неделе. Каждая лежит в маленькой коробочке на пурпурном бархате, прямо как бриллиант.

Пока я пытался придумать, что еще сказать, мы погрузились в молчание. Затянутое дымкой небо создавало у меня полную иллюзию пожара. Стью похлопал меня по коленке и мотнул головой, указывая в переднюю часть самолета. Стюардесса катила тележку с пластиковыми чашками, льдом, безалкогольными напитками и миниатюрными бутылочками со спиртным.

– Нравится? – спросил он с дружелюбной улыбкой.

Я пожалел, что почти не знаком с ним, а не то велел бы ему заткнуться. Я пожал плечами, как бы давая понять, что мне нечего сказать об этой стюардессе.

– Слушай, – начал Стью, – а что случилось с той цыпочкой, с которой ты гулял? Она была самая красивая из всех плоскогрудых девчонок, каких я когда-либо видел.

Я заметил, как мышцы его тщательно выбритой челюсти слегка напряглись, и меня вдруг с огромной болезненной силой пронзило, что Стью прекрасно знает, где я был в последние годы, знает все о пожаре и суде, но по какой-то причине дразнит меня. Может, ему слишком стыдно за меня, может, его смущает то, что я натворил, поэтому он не в силах просто признаться, что все знает. Или же он пытается свести детские счеты из-за какой-то ерунды, о которой я позабыл. Никто не питал к нему особого уважения или интереса, и теперь, возможно, он отыгрывается на мне.

– Не знаю, где она сейчас, – ответил я.

– Джейд, – сказал Нейхард.

– А что с ней?

– Ее ведь так звали, верно? Джейд Баттерфилд. У нее была такая странная семейка. Папаша-знахарь, который лечил наложением рук или чем-то подобным.

– Нет. Он был врачом. У него диплом. Просто он увлекся нетрадиционной медициной.

Стью пожал плечами, будто я цепляюсь к мелочам.

– Я был знаком с ее братом Китом. Башковитый малый. Чем он сейчас занимается?

– Не знаю.

– Он тоже был странный. Ни с кем не хотел дружить, но мог как-нибудь подойти и сказать: «Я тут думал о тебе. Может, поговорим после занятий?» Представляешь, он и мне предложил поговорить. И я был настолько глуп, что согласился. – Стью улыбнулся и помотал головой.

– И что он тебе сказал? – спросил я.

Я совершенно перестал понимать, к чему весь этот разговор: вот так же, бывало, привяжется после уроков какой-нибудь черный подросток, начнет насмехаться над тобой, делать вид, будто не понимает твоих слов, будто ты его оскорбил, – и тут уж приходится драться.

– Ой, не помню. Какая-то дурацкая психология. Ты ведь знал его лучше. Но вот что странно, у меня осталось впечатление, будто он внимательно изучал меня исподтишка, а я знал о нем лишь то, что он никогда не поднимает руку в классе, но каждый раз, когда его вызывают, дает правильный ответ. Так где он теперь, ты сказал?

– Я сказал, что не знаю.

– Вот этим все и заканчивается, – удовлетворенно произнес Стью.

Он поглядел на меня, подняв свои широкие брови, предлагая мне задать вопрос.

– Что заканчивается?

– Все великие школьные романы. Я всегда считал, что лишен самого лучшего, а оказалось, что ничего не потерял. Вы с Джейд были вон какие. А теперь – тьфу! – ты даже не знаешь, где она живет. Я прав?

– В том, что я не знаю, где она живет?

– Нет, Дэвид. Вообще. Ты знаком с Кенни Фоксом?

– Немного.

– Время от времени я встречаю его. Помнишь его и Арлин Кирш? Они были вместе два года, она из-за него даже аборт сделала. И знаешь, как реагирует Кенни, когда я упоминаю Арлин? Он улыбается. Он почти не помнит ее. Она учится в колледже во Флориде, и они даже не переписываются.

– Ты, кажется, этому рад.

– Нет, просто любопытно. Вот я все старшие классы считал себя Мистером Задницей, потому что у меня нет большого романа. Я никогда не знал, с кем отметить Новый год. Все кому не лень только и делают, что лишаются невинности, а я регулярно встречаюсь с Миссис Большой Палец и ее четырьмя костлявыми дочками.

– Лично мне кажется, что это вполне нормально.

– Ага, – сказал Нейхард, и его голос зазвучал резче. Его агрессия начала проявляться более зримо, как будто лед растаял на пруду, выставляя напоказ темную, противную воду. – Я знаю, что это нормально. И не тебе говорить, что это нормально. Я просто объясняю, что чувствуют такие, как я. Те, кто исключен из всего этого. И кто видит теперь, что все эти дерьмовые переживания, в конце концов, были на пустом месте. Не могу поверить, что ты не понимаешь меня, ведь я говорю сейчас искренне.