Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора - [40]
На фронте, между тем, дела ухудшались из-за недостатка снарядов. Русский фронт между Вислой и Карпатами был прорван. Русские войска поспешно отступали. Много частей попало в плен, в том числе и генерал Л. Корнилов. Постепенно оставлялись — Перемышль, затем Львов. На севере положение было не лучше. Недостаток снарядов вызвал всеобщие толки об измене. Говорили, что изменники — генералы, что изменники — министры. Русское общество, в корне своем всегда бывшее оппозиционным, стало во всем обвинять власть. В Москве в конце мая разразились безпорядки, в которых патриотические настроения опасно сочетались с революционными. Стали уничтожать имущество германских подданных. Все это перешло в массовый грабеж. Этими настроениями, конечно, воспользовалась наша общественность. Промышленные круги требовали перемен во власти. Тут же был учрежден Военно-промышленный комитет, который заявил, что будет ведать добровольной "мобилизацией промышленности". Во главе комитета стал Гучков, который, не скрывая, заявил, что основная задача комитета — политические перемены.
Состоявшаяся вскоре конференция конституционных демократов выдвинула требование "министерства общественного доверия", причем, лидер партии Милюков заявил, что "министры, заслуживающие доверия Думы, могут оставаться, а остальные должны уйти". Понятно, что такое правительство было бы для левых кругов еще удобнее, чем "ответственное", которое еще "не созрело", а между тем правительство "общественного доверия" всецело зависело бы от партий и "общественности".
Вокруг этого лозунга стала развиваться пропаганда по всей стране. Пока эта самая "общественность" решила действовать "тихой сапой", имея в дальнейшем, конечно, "ответственное министерство", что являлось не чем иным, как государственным переворотом, ломкой существующего строя и превращения Верховной Власти, то есть Государя Императора, в послушную марионетку "представителей народа", как это уже имело место на Западе, где монархи играют жалкую роль "статистов от политики". Думаю, что говорить о том, что эти "представители народа" ничего общего с народом не имели, не приходится. Это были послушные исполнители Международного Заговора, люди, которые, говоря в Думе, комитетах, на банкетах, съездах и всевозможных собраниях красивые слова о патриотизме, благе страны и народа и обличая "темные силы" у Трона, на самом деле как раз и были теми темными силами, которые медленно, но верно уничтожали все устои нашей государственности и в конце концов дружными усилиями погубили нашу Родину.
Но я забежал вперед. Вернемся к последовательному изложению событий. Государь, поручив командование армией Великому Князю Николаю Николаевичу, не вмешивался в ход военных действий, ограничиваясь поездками в Ставку для ознакомления на месте. Посещал и фронт. Но все управление боевыми операциями оставалось в руках Великого Князя. И несмотря на неудачи на фронте, популярность Николая Николаевича росла именно в оппозиционных кругах, которые видели в двоевластии Ставки и Правительства умаление прерогатив Верховной Власти, что являлось главной и неизменной целью этой "общественности". Великий же Князь, ободренный таким успехом, стал принимать тон, приличествующий только монарху. В частности, на совести Николая Николаевича несмываемым пятном останется так называемое "дело Мясоедова". Как было уже сказано раньше, неуспехи на фронте вызвали повсеместно разговоры об "измене" и шпионах. Ставке нужно было во что бы то ни стало найти объяснение этих неудач на фронте. И вот появилась эта возможность. Генерал Спиридович пишет об этом "деле".
"На второй день Пасхи, 21 марта, появилось в газетах официальное сообщение о раскрытом предательстве подполковника запаса армии Мясоедова и его казни. Снова заговорили об измене повсюду. Все военные неудачи сваливались теперь на предательство. Неясно, подло намекали на причастность к измене военного министра Сухомлинова. У него были общие знакомые с Мясоедовым. Кто знал интриги Петрограда, понимали, что Мясоедовым валят Сухомлинова, а Сухомлиновым бьют по трону...
История с Мясоедовым, во всем ее развитии и разветвлении во время войны была, пожалуй, главным фактором, (после Распутина), подготовившим атмосферу для революции. Испытанный на политической интриге, Гучков не ошибся, раздувая грязную легенду с целью внести яд в ряды офицерства. Время уже и теперь рассеяло много клеветы, возведенной на представителей царского времени, и чем больше будет время работать, тем рельефнее будет выступать вся моральная грязь величайшего из политических интриганов, господина Гучкова. Совершилась одна из ужасных судебных ошибок, объясняющаяся отчасти обстоятельствами военного времени, а, главным образом, политической интригой. Никаких данных, уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, не было. С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он явился искупительной жертвой за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии. Об его невиновности говорили уже тогда. Но те, кто создали дело Мясоедова, и, главным образом Гучков, те были довольны. В революционной игре против Самодержавия они выиграли первую и очень большую карту. На трупе повешенного они создали большой процесс со многими невинно наказанными и, главное, процесс генерала Сухомлинова, сыгравший в его подготовительной стадии едва ли не самую главную роль по разложению тыла и по возбуждению ненависти к Государю.
