Анастасия - [46]

– Давно что-то мы ни с кем не дрались, – .добавила Ольга не без азарта.

– Нашла о чем горевать! – фыркнул Капитан. – Ну вот, едут! Проверка документов и багажа!

Над дорогой стояла туча пыли – навстречу скакал конный отряд и немаленький – человек двадцать. Анастасия положила руку на рукоять меча.

Они стояли в ряд посреди дороги и молча ждали. Клубилась пыль, вот уже можно различить красные щиты, разноцветные плащи...

Всадники осаживали разогнавшихся коней. Все они были мужчинами, голубоглазыми и русобородыми, но во всем остальном чрезвычайно походили на Анастасию – кольчуги, остроконечные шлемы (только без символов на шишаках), мечи, копья. Разве что щиты иной формы, овальные и заостренные внизу, без гербов, да у некоторых воинов – булавы, в Империи почти не употреблявшиеся. Анастасия не знала, радоваться такому сходству или оно сулит новые хлопоты, а потому на всякий случай вытянула меч из ножен – чуть-чуть, на ладонь.

Они разглядывали друг друга любопытно и настороженно, потом Анастасия тронула коня вперед, так, чтобы оказаться на корпус впереди спутников, и сказала:

– Я – Анастасия, княжна отрогов Улу-Хем, рыцарь из рода Вторых Секретарей. А кто вы?

Точно так же, как она, на корпус вперед выдвинулся всадник в алом плаще, с золотой цепью на шее и посеребренной булавой на руке и ответил:

– Я – воевода Бобрец, порубежной стражи. С чем идете? Почему единственный мужик – в столь паскудном облике, а девицы – в доспехах?

– Так уж у нас заведено, – сказала Анастасия не без вызова.

И он этот вызов понял, сказал дерзко-увещевающе:

– Такого быть не может, синеглазая. А если бы и было – стоило бы вас ремешком отходить по нежным сиденьям.

– А ты попробуй, – сказала Анастасия, вытаскивая меч до середины.

– Таська, не заводись, – тихо посоветовал Капитан. – Монастырь тут чужой, треба оглядеться.

Воевода Бобрец, играя плеткой с резной ручкой, разглядывал Анастасию с любопытством и насмешкой, и хвататься за меч не собирался. От него исходила спокойная уверенность, вполне понятная для человека с двум десятками всадников за спиной, стоявшего к тому же на своей земле.

– Ну? – сказала Анастасия, чувствуя себя все же не очень уверенно.

– Ты откуда такая прыткая? – спросил Бобрец с интересом.

– Оттуда, где все такие, – сказала Анастасия, гордо задирая подбородок.

– Положим, ты этой железкой владеешь хорошо, – сказал Бобрец. – Положим, кого-нибудь да поцарапаешь. А долго ли продержишься? К святому Перу мы тебя, конечно, не отправим, а вот ремешком как следует поучим, на коняжку долго не полезешь...

– Погранец, ты уж тоже не заводись, – сказал Капитан. – Давай-ка поговорим ладком. Девушки у нас молодые, горячие, привыкли за шпаги хвататься – не наигрались, лиха не хлебали... Ты это учитывай. Мужик ты, я вижу, серьезный и потому объясни мне: у вас честных проезжающих резать принято, или как?

– Режем мы, если уж приходится, лазутчиков да сволоту с Канала, – сказал Бобрец с достоинством. – А если ты честный проезжающий, вреда тебе не будет. Ты-то сам кто такой?

– Да как тебе сказать... В нынешнем положении – странник. Глядят нахмуренные хаты, и вот ни бедный, ни богатый к себе не пустят на ночлег... Бобрец вытаращил на него глаза:

– Откуда знаешь? – и сам продолжал торжественно, как читают молитву:

Не все ль равно – там человек иль тень от облака, куда-то проплывшая в туман густой, – ой, посошок мой суковатый, обвитый свежей берестой, родней ты мне и ближе брата...

Теперь Капитан таращился на него, а во всадниках что-то переменилось – они смешали строй, копья опустились, взгляды потеряли зоркую подозрительность. Ощущение предстоящего боя растаяло без следа. Анастасия невольно разжала пальцы, и ее меч скользнул в ножны, крестовина глухо стукнула о серебряную оковку.

– Так бы сразу и говорил, – сказал Бобрец. – И коли уж вы с той стороны едете – не слыхали, что за переполох был нынче ночью на Канале? Полыхало на совесть.

– Я старался, – скромно сказал Капитан.

– Ну? Ты? А что там?

– Да нахамили, как последняя сволочь, – сказал Капитан. – Нашу Настасью к себе принялись в гости тащить, не пригласив честью. Вот и пришлось... А вас они не трогают?

– Нас они, братец, давно не трогают, – объяснил Бобрец значительно. – Моего дедушку спросишь, он тебе расскажет, как они каналыциков отучали честных людей обижать...

Капитан перекинул ногу через седло, спрыгнул на землю и предложил воеводе:

– Пошли поговорим?

Бобрец, ничуть не удивившись, тоже спешился, они отошли от дороги и оживленно о чем-то заговорили – то один размахивал руками для вящей убедительности, то другой, но выглядело все это вполне мирно и длилось довольно долго. Раза два Бобрец оглянулся на Анастасию – с удивлением и уважительно. Потом разговор, должно быть, зашел об автомате – потому что Капитан выстрелил в землю. Конники встрепенулись, но Бобрец махнул им рукой и остался спокоен, хотя это далось ему не так уж легко.

Возвращались они с видом людей, довольных друг другом и успешно завершивших трудное дело. Бобрец махнул своим рукой:

– Сполох напрасный. Люди свои, – и весело глянул снизу вверх на Анастасию. – И все же не верю я, синеглазая, что ты искуснее меня на мечах.