Анастасия - [45]

– Я знаю, – тихо сказала Анастасия. – Я тоже. Только... я... ты... как-то... если...

Она безнадежно запуталась и замолчала в полной растерянности. Что-то старое рушилось, уходило, исчезало, что-то новое никак не могло заступить на его место, и Анастасия замерла в его объятиях, уткнулась в плечо, чуточку жалобно попросила:

– Ну не надо меня торопить, я...

– Настенька, я понимаю. – Капитан погладил ее по мокрым волосам. – Только я серьезно и насовсем...

– Я тоже, кажется, – сказала Анастасия так тихо, что он, быть может, и не расслышал.

Вскоре они добрались до места, где ждала Ольга с лошадьми. Горн, радостно гавкая, прыгал вокруг, а Ольга бросилась ей на шею. Дождь на ее лице или слезы – разобрать под этим косым ливнем было невозможно.

– Что там было? – спросила Ольга наконец.

– Да пустяки, – сказала Анастасия и впервые за этот вечер зябко передернулась – и от пережитого, и прохладу дождя ощутила. – Чуть замужем не оказалась, только и всего.

Верстовой столб 13. Сон о ржаных апостолах

Так полуострова дрейфуют к океану

от торжествующих земных кавардаков.

А. Рембо

Анастасия ехала во главе своего маленького отряда хмурая, как туча. Даже Росинанту передавалось настроение хозяйки, не говоря уж об Ольге с Капитаном – они и не пробовали завязать разговор, и в глазах у них Анастасия видела неприкрытое недоумение. Но никак не находила нужных слов и подходящего случая, хранила угрюмое молчание, отчего злилась еще больше. И получался замкнутый круг.

Если честно, ей больше всего хотелось оказаться вдвоем с Капитаном в каком-нибудь уединенном месте, взяться за руки и выговориться начистоту. О том, что они все же люди из разных миров, и нужно вместе, долго и вдумчиво ломать голову над тем, как же им все-таки подогнать, притереть, совместить эти миры, чтобы родилось что-то новое, не ранившее ничьей гордости, самолюбия и устоявшихся взглядов на жизнь. О том, чем каждый из них должен поступиться, и нужно ли поступаться чем-то. И вообще, можно ли до завершения их поездки в неизвестность разрешить все сложности раз и навсегда?

Временами ей казалось, что и Капитан ломает голову над тем же самым. Наверняка. Быть может, его мысли были отражением мыслей Анастасии. Быть может, он точно так же искал случая.

А случая все не подворачивалось. Леса кончились, они третий день ехали по равнинам, перемежавшимся редкими невысокими холмами. И эти равнины были самым неподходящим местом для серьезного разговора. Так иногда бывает – позарез необходимы деревья над головой, лесная поляна, комната, галерея, старая стена... А вот так вот взяться за руки и уйти подальше от разбитого на равнине лагеря – не получается, хоть ты тресни. Больше всего Анастасию мучила мысль, что он может подумать, будто она бросилась ему тогда на шею из одной лишь благодарности за спасение. Чтобы покончить хотя бы с этим недоразумением, вставшим меж ними или выдуманным ею, она придержала коня, подождала, когда поравняется с ней чалый Капитана и тихо спросила:

– Не сердишься?

– За что, господи? – но в его голосе звучала нотка грусти. – Все нормально...

– Вот уж нет, – сказала Анастасия, не глядя на него. – Только не сердись... Я размышляю, и мне тяжело.

– Странное совпадение, – сказал Капитан уже веселее. – Я тоже размышляю, и не над самыми простыми вещами. Не подумать ли нам вместе и вслух?

– Подождем, – сказала Анастасия. – Только не сердись, ладно? Подождем... И отъехала. Словно камень с души свалился, и увесистый.

Она погнала Росинанта легким галопом, волосы развевались из под шлема, увенчанного золотым серпом-и-молотом.

Где те времена, когда жизнь казалась ей не лишенной тягостных загадок, но довольно простой, без крупных неожиданностей? Где времена, когда она и подумать не могла, что потрясение основ – столь мучительная штука? Анастасия, светлая княжна отрогов Улу-Хема из рода Вторых Секретарей, отважный рыцарь, пустившийся в поход за Знаниями – ах, каким легким и прекрасным виделся поначалу тот поход...

Она остановила коня – вокруг были возделанные поля! Пшеница стояла золотой упругой стеной, чуть колыхавшейся под ветерком. Анастасия спрыгнула с седла, сорвала колос, размяла в ладонях, попробовала зерна. Самая настоящая пшеница и на вид, и на вкус.

Подъехали Капитан с Ольгой. Анастасия молча обвела рукой, показывая на золотящиеся до горизонта поля.

– Ну, по крайней мере, не Канал, – сказал Капитан. Все прекрасно понимали, что означают эти золотые колосья. Необозримые пшеничные поля – это государство. Вот только чье, и как здесь относятся к путникам?

Оставалось ехать вперед, что они и сделали. Скоро обнаружили торную дорогу и двинулись по ней. И прошло не так уж много времени, прежде чем Капитан, случайно оглянувшись, вскрикнул:

– Черт!

Анастасия ничего не спросила. Все и так было ясно. Далеко позади, поблизости от дороги, по которой они проехали с час назад, поднималась тоненькая струйка дыма. Прервалась. Вновь потянулась к небу. Прервалась. Возникла снова. Рядом с ней выросла еще одна.

– Поздравляю, – сказал Капитан. – Мы в мешке. Может быть, они уже знают – те, впереди – сколько нас тут есть.

– Приятная весть, – сказала Анастасия. – Что ж, деваться некуда...