Анархизм. Суть анархизма - [87]

Возможно ли это вообще? И в какой форме и каким путем нужно действовать ради достижения такой цели?

Ко времени своего полного присоединения к анархизму Прудон не только отвечал на первый вопрос утвердительно, но и второй постарался разрешить определенным образом. Средством должен был послужить его возбудивший столько толков обменный или народный банк. Я отмечу здесь интересные основные черты этого проекта.

Согласно этому последнему, отношения обмена и кредита должны были быть поставлены при помощи «мутуалистической» системы на совершенно новый базис тем, что деньги уничтожались и всякий процент изгонялся. Участвующие в народном банке производители должны были доставлять в банк свои продукты, как то: платье, средства потребления, мебель, предметы роскоши и т. д.; банк же должен был контролировать и устанавливать цены этих товаров при помощи оценщиков. Но при этом должно было исчисляться только затраченное на изготовление рабочее время и издержки производства; прибыль во всех формах должна была быть устранена. Клиент получал за свои товары обменный бон, на который он мог взять себе другие предметы из банка. Ввиду того, что банк, кроме того, своим покупателям выдавал безвозмездно ссуды, деньги и проценты должны были исчезнуть, сделки постепенно должны были совершаться только при помощи вышеуказанных обменных знаков; и таким путем предположенная Прудоном естественная гармония социальных отношений должна была осуществиться. «Мой проект банка, — говорит он в одном, вполне правильно много раз подчеркиваемом Дилем месте, — представлял собою только доказательство того, что государственная власть потеряла право на существование. Я требовал такого учреждения, достижение которого имело бы своим следствием то, что вся правительственная машина постепенно была бы устранена. Государство было бы ничто со своей армией в 500 000 человек, со своим миллионом чиновников, со своим бюджетом в два миллиона». Открытый по этому плану в Париже в феврале 1849 года народный банк, в котором уже при его основании принимало участие 12 000 производителей, был задержан в своем развитии благодаря понесенному Прудоном за политические проступки наказанию — заключению в тюрьме — и скоро пришел к концу. Нас интересует здесь только теоретическая сущность стремлений этого социального политика.

Мнение о существовании естественной гармонии как закономерном основании социальной жизни неверно. Если до сих пор еще не постарались вообще дать ясный отчет об изложенном направлении анархизма или убедительно опровергнуть его, то это имело, вероятно, свое главное основание в том, что совсем не ясно представляли себе и понимали понятие социальной жизни, как понятие долженствующего быть здесь исследованным предмета научного рассмотрения. Вместо того чтобы придать этому понятию только такой характер, что социальная жизнь является содержанием упорядоченных взаимных отношений между людьми, перед некоторыми писателями носится при этом более или менее сознательно какое-то нечто естественного характера, при наличности в основании ложного мнения, будто социальная жизнь может только в некоторых случаях находиться под влиянием человеческого урегулирования, — тогда как на самом деле она имеет смысл и существует вообще только при предположении установленных человеком правил.

Я остановлюсь теперь на том ходе мыслей, которого придерживается Прудон.

До сих пор еще совершенно не достигнуто того, чтобы можно было в одном общем законе выразить естественные побуждения в поведении одного человека по отношению к другим, а для бесконечного количества естественных побудительных причин получить благодаря общей точке зрения одно закономерное понимание, и можно легко усомниться в том, возможно ли когда-либо будет сделать это действительно удовлетворительно.

Но даже если бы для инстинктивной жизни живущих обществ людей были найдены или же установлены в общей гармонии твердые естественные законы их поведения по отношению друг к другу, следовательно, если бы было установлено, что в целом человеческое общество выглядит подобно муравейнику, — то и тогда бы проблема понятия социальной жизни человека не была бы исчерпана, по крайней мере так же несомненно и неоспоримо, что люди никогда не вели в доступной нашему обзору истории подобного общественного существования, но всегда, так сказать, технически обрабатывали грубое содержание естественного общественного существования путем человеческого упорядочения. От этого не свободен и Прудон с его свободными взаимными сношениями. Ведь во всяком заключении договора содержится уже само по себе некоторое изменение и определение естественной жизни отдельного человека. Если этой последней достаточно, как, например, у пчел и бобров, тогда нет надобности ни в каких обещаниях и обязательствах, которые необходимо присутствуют при каждом заключении договора. Но этим элементом в человеческих отношениях в действительности только и обеспечивается будущее; ибо обосновываются права и обязанности, находящие свой смысл и значение только при предположении законного правила в будущем поведении заинтересованных людей. В урегулированных взаимных отношениях людей зарождается новый мир, своеобразный род объектов своеобразного же научного исследования и рассмотрения, как со стороны того, что они есть и что означают собой, так и по отношению к тому, должны ли они, возникая в своем своеобразии единственно из человеческих поступков, и быть такими, каковы они есть. Из простых отношений и примитивных договорных соединений двух, быть может, совершенно чужих друг другу людей возникает запутанное урегулирование общей жизни: широкая невидимая сеть распространяется, упорядочивая, на человеческую машину и проводит многочисленные нити, связывающие одного человека с другим в единый общий порядок; таким образом, получается впервые понятие социальной жизни, представляющее сознательное противоречие простой естественной жизни инстинктов.