Анархист - [8]

Вход в своеобразную юрту был загорожен шифером, притащенным с поверхности. Слегка пригнувшись, Леший вошёл к Шуудану, но его на месте не оказалось.

«Может, не туда вошёл? - подумал он, и отогнал мысль: - Да не, здесь он».

Осколок бутылки, используемый в роли подсвечника, отсвечивал характерным зелёным оттенком. Ни стола в юрте, ни каких либо принадлежностей не было: все необходимое лежало на ковре - ручка, какие-то бумаги... и кейс, подобие которого Леший видел лишь в кино. Маленький чемоданчик, облицованный в металлическую броню. Ему стало любопытно, ведь именно за этой вещью он пришёл сюда. В одиночку, осталось только взять и... куда дальше? Леший попятился назад, на выход.

- Что человека заставляет принимать решения, думать, осмысливать ситуации? - донеслось сзади. Леший тут же обернулся, но никого не было. Ни малейшего источника звука он не смог обнаружить. А голос все говорил... - Что заставляет его делать неверный шаг, дорожить дружбой, любить и ненавидеть? Стрелять? Ошибаться, и вновь идти по линии связи?

Вопросы, вопросы, одни вопросы... ответа не прозвучало ни на один из них. Леший вновь обернулся.

- Кто это говорит? - сказал он в пустоту. В юрте никого не было, кроме него, - Покажи личико, Гюльчитай! - мгновенья тишины напрягали анархиста. Он вслушивался в шорохи, пытаясь уловить тот голос, - Але, вас не слышно! Трубку бросили... наверное.

Леший развернулся и уже окончательно решил выйти, как вдруг этот властный, требовательный голос вновь затараторил вопросы, показавшиеся анархисту глупыми.

-...Что помогает человеку обрести цель, и является ли она действительной? Можно ли сделать её более обыденной, повседневной?..

- Иди в жопу, невидимка. - бросил Леший, уже не оборачиваясь.

-...Различия между небесном царством и адом заключается лишь в людях. То, что каждый из нас совершает, совершил или ещё думает об этом... Что делается с человеком, если умирает? Он перерождается вновь и вновь... пока замкнутый круг не разрушится. Человек, переживший себя не может мыслить, не может думать и чувствовать других, пока не умрёт его действительная часть и не насытится телесная и духовная.

Голос был смутно похож на тот, что звучал из магнитофона при прослушивании старых аудио книжек. Леший всерьёз задумался, что его дурачат.

-...Забери кольцо, первая станция будет конечной.

Тишина вновь обрушилась на анархиста. Он не понимал о чем идёт эта бессвязная речь и с ним ли ведётся?

- Что забирать-то? - спросил пустоту Леший. Он не заметил, как в юрте появился человек.

- Кольцо, - проговорил тот медленно, по слогам, и повторил: - Кольцо нужно забрать.

Леший обернулся. Это был смуглолицый человек с широким лбом и длинными волосами. На нем был надет настоящий кожаный халат, цельный и неподдельный, подпоясанный чёрной бечевой.

- Так значит, ты - Шуудан? - спросил Леший. Незнакомец угадчиво улыбнулся и подойдя к матрацу, поднял его. Леший увидел, что под ним, в полу, словно в специально сделанном тайнике, лежит патефон. Игла его была на самой последней дорожке. Монгол достал старое устройство и поставил рядом с матрацем.

- Это речь моего отца, - проговорил Шуудан, - Не обращай внимания, механизм заело, каждый раз проигрывается самостоятельно.

Леший вновь не знал, о чем спросить. Он разрывался между вопросами о том, зачем монголу патефон, дыра в полу, и вообще, что тут происходит?

- Ты слушаешь речь отца?

Шуудан кивнул.

- Меньше вопросов, седой. Он оставил послание, которое... Впрочем не важно, - оборвал диалог монгол. - Зачем ко мне пришёл?

- С Речного вокзала послали. На Третьяковскую иду. К тебе, - Леший говорил обрывками фраз, словно хотел донести смысл своего путешествия, - да за кейсом пришёл.

- Ты уже знаешь, кому стоит его передать? - Шуудан прищурился, словно пытался разглядеть в душе анархиста сомнение, или боязнь.

- Если бы знал, не стал слушать этот бред до конца, - он указал на патефон. - Ближе к делу, Шуудан.

- Ганза хочет подмять нас под себя. Несколько дней назад, они посылали парламентера с договором. Все, что нужно сделать тебе - передать кейс на Белорусскую.

- А что в кейсе? - спросил Леший.

- Важные документы, - ответил Шуудан. - Понял?

Анархист кивнул. Его смутил ответ монгола: разве они сами не знают того, что лежит в бронированном чемоданчике?

-... тогда забирай. Пути со станции открыты.

- Как я его через торговые ряды понесу? У меня даже нет рюкзака.

- Так понесешь. Люди не должны интересоваться кейсом.

- Ясно, - буркнул Леший. - Слать всех нах.

Монгол кивнул, анархист взял чемоданчик. Была ли хоть какая-то причина отказаться? Были ли мотивы помогать Гуляй-Полю с его проблемами, ведь, если он выйдет за пределы республики... Анархистов нигде не любят и не прощают за выходки, а Леший не мог без этого.

Вскоре он ушёл со станции, так и не найдя Демона. Леший не думал, просто шёл по рельсам. Третьяковская - Венеция? Да таких затопленных станций, вовремя не сумевших остановить бедствие - десятки, иди на любую. Только Третьяковская была одной из первых, где можно передвигаться на лодках, но после обрушения... ничего не осталось.

Впереди - болото, вернее, вязкая жижа, топь. Сокол, Аэропорт, да тоже Динамо и часть Белорусской принадлежала снующим торгашам. Первая станция стояла на укрепленных деревянных полах, часть из них со временем прогнила и приходилось идти, словно по минному полю - доска треснет, как вступишь в жижу и ходи мокрым. Здесь все сосредоточены на «продать подороже, купить подешевле», постоянно рыская на Лешего с блестящим кейсом.