Анализ крови - [94]

– Как это оказалось кстати.

– Лучше не придумаешь! – просиял Мэттьюс. – Перед выборами, когда пограничная охрана начинала особо усердствовать, Хоутен отправлялся в Мексику и сам доставлял нам груз. Нет ничего лучше персонального полицейского эскорта.

– Чертовски выгодный расклад, – сказал я. – Такой стóит сохранить любой ценой. На вашем месте я бы посчитал сто пятьдесят тысяч выгодным предложением.

Мэттьюс уселся поудобнее. Воспользовавшись возможностью, я распрямил ноги и скрестил их наоборот. Одна нога успела затечь, и мне пришлось осторожно встряхнуть ее, чтобы восстановить кровообращение.

– До сих пор я слышал одни только предположения, – спокойно произнес Мэттьюс. – Ничего такого, что можно считать товаром.

– Это еще не все. Давайте поговорим о докторе Огюсте Валькруа. Осколок шестидесятых, ярый сторонник свободной морали. Не знаю точно, как вы с ним сошлись, но, вероятно, Валькруа занимался наркотиками в Канаде и был знаком кое с кем из ваших партнеров. Он стал одним из ваших распространителей, взял на себя торговлю в клинике. Какая «крыша» может быть лучше настоящего врача?

Как я понимаю, Валькруа мог получать товар двумя путями. Иногда он сам приезжал сюда за ним, притворяясь, будто посещает семинар. Когда же это было неудобно, вы отправляли товар ему в Лос-Анджелес. Вот чем занимались там Граффиус и Далила в тот день, когда они навестили Своупов. Визит вежливости после передачи партии наркоты. Несмотря на подозрения Мелендес-Линча, они не имели никакого отношения к нежеланию Своупов продолжать лечение Вуди и последующему похищению мальчика из клиники.

Человек Валькруа был никудышный, но он умел слушать пациентов, заставляя их раскрываться. Эту способность он использовал, чтобы совращать – и исцелять, но крайне редко. У него сложились хорошие отношения с Эммой Своуп – он был единственным, кто видел в ней не пустышку, а сильного человека. Потому что он знал о ней то, что больше не знал никто.

Диагноз рака, поставленный ребенку, способен разбить сложившийся уклад семьи, нарушить прежний характер взаимоотношений. Мне неоднократно доводилось видеть такое. Для Своупов стресс оказался сокрушительным: он превратил Гарланда в напыщенного шута и заставил Эмму раскаяться в прошлом. Несомненно, Валькруа застал ее в особенно уязвимый момент. Вне себя от раскаяния, она выложила свою исповедь, потому что он показался ей сострадательным человеком.

Любой другой посчитал бы это еще одной грустной историей, сохранив ее в себе. Но для Валькруа информация имела другое значение. Вероятно, он наблюдал за Хоутеном и недоумевал, почему тот с такой готовностью выполняет ваши приказания. И он был начисто лишен морали – конфиденциальность для него ничего не значила. Когда его будущее на врачебном поприще начало выглядеть шатким, Валькруа приехал сюда и выложил то, что ему известно, потребовав больший кусок пирога. Вы притворились, будто уступаете, накачали его наркотиками так, что он забылся сном, после чего приказали одному из ваших верных последователей отвезти его в Уилмингтонские доки, на полпути отсюда до Лос-Анджелеса. Второй поехал следом в другой машине. Они подстроили смертельную катастрофу, проследили, чтобы все прошло гладко, и уехали. Техника достаточно простая: вставить доску в распорку между сиденьем и педалью газа…

– Очень близко, – улыбнулся Маттиас. – Мы использовали ветку. Ветку яблони. Чистая органика. Валькруа врезался в стену на шестидесяти милях в час. По словам Барри, после этого он стал похож на омлет с помидорами. – Облизнув усы, Мэттьюс бросил на меня жесткий многозначительный взгляд. – Он быстро сообразил, что к чему, алчная свинья!

– Если это должно было меня запугать – тщетные потуги. Сто пятьдесят тысяч. И ни цента меньше.

Гуру вздохнул.

– Сами по себе сто пятьдесят тысяч – это неприятность, – сказал он. – И терпимая. Но кто сказал, что на этом все прекратится? Я покопался в вашем прошлом, Делавэр. Вы были в своем ремесле одним из лучших, однако в настоящее время работаете лишь от случая к случаю. Несмотря на кажущуюся леность, вы любите жить хорошо. Это меня беспокоит. Ничто не вскармливает алчность так быстро, как значительный разрыв между «хочу» и «имею». Новая машина, пара поездок на дорогие курорты, первый взнос за квартиру в Маммоте – и от ста пятидесяти тысяч ничего не останется. И не успею я опомниться, как вы вернетесь с протянутой рукой.

– Я не жадный, Мэттьюс, просто изобретательный. Если бы ваши исследования были доскональными, вы бы узнали, что я сделал кое-какие выгодные вложения, которые до сих пор приносят неплохие деньги. Мне тридцать пять лет, я твердо стою на ногах, я безбедно жил без ваших денег и могу и дальше жить так до бесконечности. Но мне пришлась по душе мысль обобрать мастера обирать других. Единоразовое предприятие. Когда все сто пятьдесят тысяч окажутся у меня в руках, вы больше никогда меня не увидите.

Мэттьюс задумался:

– Как насчет двухсот тысяч кокаином?

– Об этом не может быть и речи. Я никогда не прикасался к этой дряни. Только наличные.

Поджав губы, он нахмурился:

– А вы крепкий орешек, доктор. У вас есть чутье убийцы – чем я восхищаюсь. Барри ошибался насчет вас. Он сказал, что вы прямая стрела, самоуверенный до тошноты. А на самом деле вы шакал.