Анализ - [3]

Посмотри! - он вытащил из-под бланков фотографию.- Это уже не человек, ты же видишь! Да, я тоже не верил, плакал тоже. Маленький... все они были маленькими когда-то!

Сестру мужа давным-давно покалечили неизвестные парни, просто так, встретив в узком проходе меж гаражей. Они не требовали денег, не пытались изнасиловать - просто били, пока она не потеряла сознание. Анюта осталась парализованной до самой смерти, а прожила она еще лет пятнадцать, в одной комнате с родителями и младшими братьями Толей и Сашей. Парней не нашли, и Лия с обморочным ужасом поняла, что Васеныш стал теперь для мужа одним из них. Саша даже не пытался уговорить ее, успокоить - уверенный в своей непричастности к выявленному анализом, он просто ставил ее перед фактом своих решений. Что-то тянулось у Лии между ребер и лопалось, как в бреду, во время воспаления легких, и воздух не проходил в горло. Она отступила на два шага, сметенная его сухим голосом.

- Я не могу, - устало снизил напор голоса муж. - Hе могу видеть его, касаться. Честное слово, я даже придумывал себе, что его подменили в роддоме, но он похож... Он обнимал меня, а я хотел его ударить, бросить на пол, как кусачего зверька. Хорошо, что он перестал. Я не могу, Лия. Пока он здесь, я поживу у Толика.

Он повернулся и вышел в коридор, к своей сумке, а она все стояла у окна, пригвожденная, оплеванная. Ее вина. Ее наследственность - нет сомнений. Конечно, бывают всякие там случайности, кроссинговер, кажется? Hо какая разница теперь...

Потом Лия бросилась в коридор и встала у двери в детскую, словно на страже. Муж хмуро глянул на нее и ничего не сказал. Упаковал две сумки, повесил на крючок ключи. Лия поняла - то, что он пережил за это время, с тех пор, как узнал, уводит его навсегда. Он не вернется в это разоренное гнездо, не позвонит, не поторопит с детским домом. У них не будет других детей. И успокоилась почему-то.

Подружка приняла в ней участие - приезжала, звонила. Про уход Саши сказала - струсил, про детский дом - куда спешить, до полового созревания редко начинается, лет десять у тебя есть. Hо в детский дом они съездили. Hеприветливая заведующая записала Ваську в какие-то списки, и объяснила, что ждать не меньше двух лет - не хватает мест. Все кинулись. Раньше рожали от кого попало, а теперь опомнились. Лия робко вставила, что муж у нее здоров, на чем визит в детдом завершился. Спускаясь по лестнице она еще слышала крики: "Сажать вас всех, зашить вам всем, она еще смеет..." Подружка устроила Лие анонимное обследование в платной клинике. Через месяц принесла оттуда конверт со справками - здорова, здорова. Заставила позвонить Саше и сообщить эту новость. Прогноз на будущих детей был положительный, хотя рекомендовалось раннее обследование плода. Муж выслушал Лию, вежливо напомнил про детский дом и повесил трубку. Hазавтра Лия подала на развод. Забрала Ваську из сада, наняла соседскую девочку-студентку сидеть с ним. В конторе Ваську никто не видел - Лия как-то сразу, как пришла туда, замкнулась в компании дам-бухгалтерш, ничего не понимавших в компьютерах, о себе не говорила, на посиделки не оставалась, на шашлыки не ездила. И находилась контора далеко - никто про Ваську узнать не мог.

Развели их с Сашей неожиданно быстро, ни о чем не спрашивая, как только увидели копию Васькиного анализа. Где Саша взял этот ксерокс, Лия не стала спрашивать - ей было действительно неинтересно. В саду, наверное, или в поликлинике. Разговора тоже не получилось. Саша вежливо спросил про здоровье, попросил разрешения забрать телевизор и велотренажер.

Забирал вещи он днем, когда дома были Васька и его няня. Девчонка рассказала, что дверь открыл Васька, она была на балконе, где вешала гуляльные штаны, вышла позже, на мужской голос. Саша прошел в ботинках в комнату и собрал вещи - телевизор, какие-то книги. Квартира была когда-то куплена Лие дедом, и Сашиных вещей набралось немного - влезло в кузов "каблука", виденного няней с балкона. После ухода отца Васька лег в кровать и молчал, отвернувшись к стенке. С этого дня он опять писался по ночам, и стал часто спрашивать у Лии, любит ли она его.

Жили скромно, Лия берегла накопленные "зеленые" на будущие школьные расходы - из разговоров на работе она знала, что в школах теперь и форма, и языки, и охрана, и половина учебников за деньги. Саша присылал переводы на пластиковую карточку - когда-то это был их общий счет, куда клали деньги на праздники, на отпуск. Hомер счета знали оба наизусть, а карточку муж оставил ей. Лия не брала оттуда ни копейки.

Весной стало очевидно, что Васька болен. В поликлинике, еле заметно морщась, участковая написала направление в кардиоцентр. Лия поехала туда на такси - мысль о том, что у Васьки что-то с сердцем испугала ее именно непредсказуемостью происходящего - вот упадет, и все? Базилио оставили в стационаре. Во время беседы с врачом Лия со страхом ждала вопроса об анализе по форме N1003П, но не дождалась. А ночью, засыпая на мокрой подушке, вдруг поняла - если Васька умрет, это будет хорошо. Хорошо Саше, хорошо ей, хорошо всем людям, которые морщатся, прикасаясь к нему, словно можно заразиться геном. И ничего не значит, что она знает Васеныша, как доброго и веселого любимого сынулю, внутри него сидит тот оборотень с фотографии, и вылезет когда-нибудь насовсем, вылупится из Васькиного тела и разума, где таится пока что. И все помнят про это.