Аналитик - [28]

— Особенно когда вам вручают наличные.

Служащий помялся, пожал плечами:

— Полторы тысячи. Сотенными.

Все те же две недели, переведенные на язык стодолларовых бумажек. Он оглянулся на стопку папок и с отчаянием подумал о потраченных впустую часах.

— Хорошо, они заплатили вам и забрали папку, но вы же не настолько глупы, правда?

Служащий дернулся:

— О чем это вы?

— О том, что, проработав столько лет в архиве, вы должны были научиться прикрывать свою спину, верно? Вы бы не отдали папку, не сняв с нее копии, так?

— Ну да, копию я снял, — неохотно согласился служащий.

— Давайте ее сюда, — сказал Рики.

Служащий поколебался:

— А вы заплатить собираетесь?

— Считайте оплатой то, что я не стану звонить вашему начальству.

Служащий наклонился, выдвинул ящик стола. Порывшись там, он вытащил конверт и отдал его Рики.

— Вот, — сказал он. — И оставьте меня в покое.

Рики заглянул в конверт.

— Что это такое? — спросил он.

Служащий выудил из стола еще один конверт, поменьше.

— И вот еще, — сказал он. — Это было пришпилено к папке. Я им его не отдал. Сам не знаю почему.

— Что там?

— Полицейский рапорт и свидетельство о смерти.

У Рики перехватило дыхание.

— А что уж такого важного в какой-то нищей бабенке, которая побывала тут двадцать лет назад? — спросил служащий.

— Кое-кто совершил ошибку, — ответил Рики.

Выйдя из больницы, Рики направился в сторону Гудзона, в небольшой сквер, где можно было посидеть на скамейке и куда почти не доносился городской шум.

Он быстро отыскал скамейку и уселся, положив на колени папку и конверт. Рики немного помешкал и открыл папку.

Пациентку, с которой он встречался двадцать лет назад, звали Клэр Тайсон. Имя это ничего ему не сказало. Ни одно лицо не всплыло в памяти. Ни один голос не зазвучал в ушах. От неспособности припомнить хотя бы одну подробность его пробрала ледяная дрожь.

Рики торопливо прочитал бланк приема. Женщина поступила в состоянии острой депрессии, сочетавшейся с паническим страхом. В клинику ее перевели из палаты «скорой помощи», куда она попала с ушибами и рваными ранами — свидетельствами жестокого обращения со стороны мужчины, который не был отцом ее детей. Медицинской страховки у нее не имелось.

Рики обратился ко второму листку, исписанному его собственным почерком. Слова, которые он читал, наполнили его страхом. Они были холодны и немногочисленны — голая суть дела.

По словам мисс Тайсон, ей двадцать девять лет, мать троих детей — десяти, восьми и пяти лет. Утверждает, что отец детей бросил ее несколько лет назад, устроившись на нефтепромысел где-то на Юго-Западе. Работать может только неполный рабочий день, так как не имеет средств на няню для детей. Получает пособие по безработице, продуктовые талоны и субсидии на оплату жилья. Она заявляет далее, что не может вернуться домой во Флориду, потому что ее отношения с отцом детей привели к ссоре с родителями.

Клиническая оценка: мисс Тайсон — женщина с интеллектуальным развитием выше среднего, глубоко озабоченная судьбой своих детей и их благополучием. Имеет диплом об окончании средней школы, два года проучилась в колледже, но оставила его, когда в первый раз забеременела. При обсуждении ее ситуации избегает смотреть собеседнику в глаза, поднимает голову, только услышав вопрос о детях. Говорит, что живет только ради детей, однако наличие суицидальных фантазий отрицает. Отрицает также зависимость от наркотиков или пристрастие к ним.

Начальный диагноз: Вызванная бедностью стойкая глубокая депрессия. Личностные нарушения. Возможно, употребление наркотиков.

Рекомендации: Амбулаторное лечение в течение предусмотренных законом штата пяти сеансов.

Имелся еще один листок, из которого следовало, что Клэр Тайсон приходила к нему четыре раза, а на пятую встречу не явилась. В голове Рики мелькнула догадка. Он развернул копию свидетельства о смерти и сравнил дату на нем с датой начала лечения в клинике: разница в пятнадцать дней.

Он резко откинулся на спинку скамейки. Женщина пришла к нему, а через полмесяца уже была мертва. Свидетельство о смерти жгло ему руку. Рики быстро просмотрел его. Клэр Тайсон повесилась в ванной комнате своей квартиры, привязав кожаный ремень к выступавшей из стены трубе. Вскрытие показало, что незадолго до смерти ее избили и что она была на третьем месяце беременности. В приколотом к свидетельству о смерти полицейском рапорте говорилось, что в связи с избиением допрашивался некто по имени Рафаил Джонсон, однако задержан он не был. Детей передали под опеку.

Вот оно, подумал Рики.

Ни одно из прочитанных им слов и близко не описывало кошмара, каким были жизнь и смерть Клэр Тайсон. Слово «бедность» ничего не говорило о жизни среди крыс, в грязи и отчаянии. Слово «депрессия» лишь намекало на искалечившее несчастную бремя. В том водовороте жизни, из которого не могла выбраться Клэр Тайсон, на плаву ее поддерживали только трое ее детей.

И теперь один из них решил поквитаться с Рики.

Это старший, подумал он. Должно быть, она сказала старшему из детей, что ходит в больницу на встречи с Рики.

Найди этого ребенка, и ты найдешь Румпельштильцхена.

Он поднялся со скамьи, странно довольный тем, что времени до срока осталось так мало: в противном случае ему пришлось бы всерьез обдумать то, что он сделал — или не сделал — двадцать лет назад.