Аналитик - [26]

Он повернулся и ушел, оставив Рики в пустом вагоне.

Рики наклонился к сумке, поднял ее с пола. У него опять закружилась голова. Он медленно расстегнул молнию и заглянул внутрь.

В сумке лежала большая дыня.

От облегчения Рики чуть не разрыдался.

Он застегнул молнию, встал. Перебросив сумку через плечо, Рики вышел на платформу. Впереди виднелось здание Пенсильванского вокзала, Рики зашагал к его сверкающим огням. По пути ему попалась на глаза красная бейсболка продавца газет — тот сидел на своей тележке, углубившись в «Дейли ньюс». Продавец раскрыл газету, предоставив Рики возможность прочитать на первой ее странице кричащий заголовок: «Сбитый машиной дорожный коп валяется в коме»…

Рики, положив «Ньюс» себе на колени, сидел на жесткой деревянной скамье посреди Пенсильванского вокзала. Каждое слово, которое он читал, казалось, проносилось через его сознание, точно автомобиль, лишившийся тормозов и летящий навстречу неминуемой катастрофе.

Тридцатичетырехлетняя Джоанн Риггинс, детектив из полиции Управления городского транспорта, прошлой ночью была сбита автомобилем в двух кварталах от своего дома; водитель с места происшествия скрылся. Детективу была сделана срочная операция, сейчас Риггинс находится в реанимации Бруклинского медицинского центра. Прогнозы врачей неутешительны. Свидетели видели красный «понтиак», на большой скорости уносившийся с места аварии. Такой же автомобиль принадлежит бывшему мужу детектива. Хотя автомобиль пока не найден, полиция допросила бывшего мужа. Он заявил, что его машину угнали за сутки до происшествия. Газета сообщала также, что в последний год супружества бывший муж публично угрожал жене. В общем, то была история, о которой бульварная газетенка могла только мечтать.

И Рики знал, что все это в корне отлично от правды.

За рулем машины сидел вовсе не тот человек, которого допрашивает полиция. Рики в гневе скомкал «Ньюс» и отшвырнул ее в сторону. Он прикинул, не позвонить ли ему детективам, которые занимаются этим делом. Но лишь покачал головой. Нет решительно никаких шансов, думал он, что кто-то захочет выслушать хотя бы одно его слово.

Он встал, неуверенно, как раненый, и направился к стоянке такси. У выхода из вокзала просил подаяния какой-то бродяга. Рики остановился и ссыпал всю, какая нашлась в кармане, мелочь в его пустой пластиковый стаканчик.

— Спасибо, сэр. — сказал тот. — Благослови вас Бог.

С мгновение Рики вглядывался в нищего, в его исцарапанные руки, в шрамы на лице, наполовину прикрытые клочковатой бородой. Грязный, отталкивающий, оборванный. Испытавший на себе разрушительное воздействие улицы и душевной болезни. И сколько ему лет, понять невозможно — где-то от сорока до шестидесяти.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил Рики.

— Да, сэр. Да, сэр. Благослови вас Бог, добрый сэр.

— Откуда вы?

Бездомный недоверчиво уставился на Рики.

— Отсюда, — осторожно ответил он и указал на тротуар.

— А где ваш дом? — спросил Рики.

Бездомный постучал пальцем по лбу. Это Рики было понятно.

— Ну что же, — сказал Рики. — Всего вам хорошего.

— Да, сэр. Да, сэр. Благослови вас Бог, сэр.

Рики отошел, сообразив вдруг, что один этот разговор может стоить несчастному жизни. Он шел к стоянке такси и гадал, не будет ли теперь любой, с кем он попробует заговорить, превращаться в мишень — как детектив Риггинс, как, быть может, доктор Льюис. Как Циммерман. Один искалеченный, один пропавший без вести, один убитый. Я подвергаю опасности всякого, с кем вступаю в контакт, думал он.

Квартира Рики находилась в шести кварталах от вокзала. Ему едва хватило сил пройти их пешком.

Войдя в квартиру, он запер за собой дверь, прошел в кабинет и тяжело опустился в кресло. В нем Рики и провел остаток дня и всю ночь, боясь выйти из дома, боясь оставаться в нем, боясь вспоминать, боясь ни о чем не думать, боясь сна, боясь бодрствования.

Видимо, задремал Рики совсем под утро, потому что, когда он очнулся, за окном кабинета уже блистал день. Шея у Рики затекла от того, что пришлось провести ночь в кресле, ломило все суставы. Он осторожно поднялся на ноги, потащился в ванную, плеснул в лицо воды и стал разглядывать себя в зеркале. Душевное напряжение наложило отпечаток на каждую его морщину, на каждую черту лица. С последних дней жизни жены он никогда еще не был так близок к отчаянию.

Номер «Таймс» лежал под дверью квартиры. Рики поднял его и увидел внизу первой страницы свой вопрос, напечатанный рядом с объявлением о наборе добровольцев для экспериментов по лечению импотенции.

Мысль о том, что ответа придется дожидаться целые сутки, казалась ему нестерпимой. Рики понимал: придется действовать, не дожидаясь подсказки. Единственное, что пришло ему в голову, — это заглянуть в клинику, где он столь недолгое время проработал двадцать лет назад. Он торопливо оделся и устремился к выходу. И, уже взявшись за дверную ручку, остановился. Его вдруг парализовало беспокойство, сердце бешено забилось. Внутренний голос истошно предостерегал его: не выходи наружу, дома ты в безопасности.

На то, чтобы все же открыть дверь, у него ушел весь остаток сил. На улицу Рики выбрался весь облитый потом. Он подошел к краю тротуара, поднял руку. В ту же секунду прямо перед ним остановилось, чтобы выгрузить пассажира, желтое такси. Рики протянул руку к дверце, намереваясь открыть ее перед тем, кто сидел внутри, — то был освященный временем способ заявить о своих притязаниях на машину.