Аналитическая психология - [15]

58 Фрейд рассматривает своего пациента в свете постоянной зависимости от значимых объектов и их отношений с ними. Отец и мать играют здесь большую роль; какие бы другие значимые влияния или условия ни присутствовали в жизни пациента, они оказываются в прямой каузальной связи с этими главными факторами. Pièce de résistance[33] его теории – понятие переноса, т. е. отношение пациента к доктору. Специфически оцениваемый объект либо желанен, либо сталкивается с сопротивлением; при этом реакция всегда следует образцу, усвоенному в раннем детстве через отношение к отцу и матери. То, что исходит от субъекта, есть, в сущности, слепое стремление к удовольствию; однако это стремление всегда приобретает свое качество от специфических объектов. У Фрейда объекты обладают важнейшим значением и почти исключительно детерминирующей силой, тогда как субъект остается в высшей степени незначительным и в действительности представляет собой не более чем источник стремления к удовольствию и «очаг тревоги». Как уже было упомянуто выше, Фрейд выделяет эго-инстинкты, однако сам этот термин указывает на то, что его представление о субъекте toto coelo[34] отличается от адлеровского, в котором субъект фигурирует в качестве детерминирующего фактора.

59 Разумеется, оба исследователя рассматривают субъект в отношении к объекту; но насколько разным видится это отношение! У Адлера акцент сделан на субъекте, который вне зависимости от объекта стремится к собственной безопасности и господству; у Фрейда акцент сделан исключительно на объекте, который, в соответствии с его специфическим характером, либо содействует, либо препятствует стремлению субъекта к удовольствию.

60 По всей вероятности, это различие есть не что иное, как различие темпераментов, контраст двух типов человеческой ментальности, один из которых видит детерминирующий агент главным образом в субъекте, а второй – в объекте. Промежуточная позиция – например, позиция здравого смысла – предполагала бы, что человеческое поведение обусловлено как субъектом, так и объектом. С другой стороны, оба исследователя, вероятно, согласились бы, что их теория не дает психологического объяснения нормального человека, а является теорией неврозов. В этом случае Фрейду пришлось бы анализировать и лечить некоторых своих пациентов в духе Адлера, а Адлеру – в определенных случаях самым серьезным образом прислушаться к точке зрения своего бывшего учителя. Как известно, этого не делали ни тот, ни другой.

61 Эта дилемма заставила меня задуматься: не существуют ли по меньшей мере два разных человеческих типа, одного из которых больше интересует объект, а другого – он сам? И объясняет ли это, почему один видит одно, а другой – другое, а потому оба приходят к совершенно разным выводам? Как мы уже говорили, едва ли судьба столь тщательно сортирует пациентов, что определенная их группа неизменно попадает к определенному врачу. Некоторое время назад я заметил – как у себя самого, так и у своих коллег, – что одни случаи обладают явной притягательностью, тогда как другие почему-то не пользуются «популярностью». Возможность установления хороших отношений между доктором и пациентом имеет важнейшее значение для успешного лечения. Если в течение короткого времени между ними не возникает естественное доверие, то пациенту лучше выбрать другого доктора. Лично я никогда не стеснялся рекомендовать своему коллеге пациента, чьи проблемы лежали вне сферы моей компетенции или по иными причинам не привлекали меня, и прежде всего поступал так в его же интересах. Я убежден, что в таких случаях едва ли добьюсь хороших результатов. У каждого имеются свои собственные личные ограничения, и психотерапевт обязан их учитывать. Слишком большие личные различия и несовместимости вызывают несоразмерное и неуместное сопротивление, хотя и вполне оправданное. Противоречие «Фрейд – Адлер» есть просто парадигма, единичный случай среди многих возможных типов.

62 Я давно занимался этим вопросом и наконец, на основании множества наблюдений, пришел к выводу о существовании двух фундаментальных установок, а именно интроверсии и экстраверсии. Первая установка обычно характеризуется нерешительной, рефлексивной, сдержанной натурой, которая ориентирована на саму себя, избегает объектов, всегда занимает более или менее оборонительную позицию и предпочитает прятаться за недоверчивыми, испытующими взглядами. Вторая установка, напротив, как правило, характеризуется общительной, непринужденной и уступчивой натурой, которая легко приспосабливается к любой ситуации, быстро формирует привязанности и часто, отринув возможные опасения, ввязывается в рискованные предприятия. В первом случае первостепенное значение, безусловно, имеет субъект, во втором – объект.

63 Разумеется, я обрисовал эти типы лишь в самых общих чертах[35]. В реальности эти установки, к которым я вскоре еще вернусь, редко встречаются в чистом виде. Они бесконечно варьируют и компенсируются, в силу чего установить тип не всегда легко. Причина подобных вариаций – наряду с индивидуальными флуктуациями – кроется в преобладании одной из сознательных функций (мышления или чувствования), которая придает базовой установке особый характер. Многочисленные компенсации базового типа, как правило, обусловлены опытом, который учит человека – пусть и в весьма болезненной форме – не давать волю своей природе. В других случаях, например у невротиков, определить, с какой установкой – сознательной или бессознательной – имеешь дело, гораздо сложнее: из-за диссоциации личности на первый план выходит то одна, то другая ее половины, что существенно затрудняет анализ. Именно по этой причине жить с невротиками так тяжело.