Аналитическая психология - [13]

46 Эта история вызывает много вопросов: например, а что насчет ее матери? Об этой женщине известно, что она отличалась излишней нервозностью и испробовала все возможные санатории и методы лечения. Кроме того, она также страдала нервной астмой и повышенной тревожностью. Отношения с супругом, насколько помнила пациентка, были крайне холодными. Мать плохо понимала отца; пациентке всегда казалось, что она понимает его гораздо лучше. Она была явной любимицей отца и в глубине души относилась к матери весьма прохладно.

47 Этих сведений вполне достаточно, чтобы дать нам общее представление о болезни. За имеющимися симптомами кроются фантазии, непосредственно связанные с итальянцем, но четко указывающие на отца, чей неудачный брак очень рано дал дочери возможность занять то место, которое надлежало занимать матери. В основе этого завоевания, конечно, лежит фантазия о том, что именно она – более подходящая жена для отца. Первый приступ невроза случился в тот момент, когда эта фантазия получила тяжелый удар, по всей вероятности такой же, какой получила ее мать, хотя ребенок и не мог об этом знать. Сами симптомы можно легко понять, если рассматривать их как выражение разочарованной и ущемленной любви. Кашель и удушье во время еды были вызваны ощущением сдавливания в горле, часто сопутствующим сильным эмоциональным реакциям, которые нельзя просто «проглотить». (Метафоры повседневной речи, как известно, часто содержат отсылки к таким физиологическим явлениям.) Когда отец умер, ее сознательный разум горько оплакивал утрату, но ее тень смеялась подобно Тилю Уленшпигелю. Последний впадал в уныние, когда все шло под откос, и преисполнялся веселья, как только дорога начинала идти в гору. Когда отец был дома, она была подавлена и больна; когда его не было, она всегда чувствовала себя гораздо лучше, подобно тем бесчисленным мужьям и женам, которые тщательно скрывают сладкую тайну, что вполне могут обойтись друг без друга.

48 То, что бессознательное в этот момент имело некоторые основания смеяться, подтверждается последующим периодом вполне удовлетворительного состояния. Пациентке удалось предать прошлое забвению. Лишь эпизод с итальянцем угрожал вновь воскресить этот темный мир. Однако она быстро захлопнула дверь и оставалась здорова до тех пор, пока дракон невроза не пробрался обратно, причем именно тогда, когда она уже мнила себя в безопасности, в идеальном качестве, так сказать, жены и матери.

49 Сексуальная психология утверждает: причина невроза состоит в базовой неспособности пациентки освободиться от своего отца. Вот почему эти переживания вновь поднялись на поверхность, когда она обнаружила в итальянце таинственное «нечто», которое произвело на нее столь сильное впечатление в связи с отцом. Эти воспоминания были, естественно, возвращены к жизни аналогичным опытом с ее мужем, непосредственной причиной невроза. Таким образом, можно сказать, что содержанием и причиной невроза в данном случае явился конфликт между инфантильно-эротическим отношением к отцу и любовью к мужу.

50 Если, однако, мы посмотрим на ту же клиническую картину с точки зрения «другого» инстинкта, воли к власти, то она примет иное обличье. Несчастливый брак родителей дал пациентке отличную возможность удовлетворить ее детское стремление к власти. Инстинкт власти требует, чтобы эго было «первым» при любых обстоятельствах, причем для достижения этой цели все средства хороши. «Целостность личности» должна быть сохранена любой ценой. Любая – пусть даже кажущаяся – попытка окружающей среды получить малейшее господство над субъектом встречает, по выражению Адлера, «маскулинный протест». Крушение иллюзий матери и ее уход в невроз создали благоприятные условия для демонстрации власти и утверждения господства. Любовь и хорошее поведение являются, с точки зрения инстинкта власти, лучшим средством для достижения цели. Добродетельность часто вызывает признание и одобрение окружающих. Уже ребенком пациентка знала, как обеспечить себе привилегированное положение в глазах отца с помощью вкрадчивости и ласки и взять верх над матерью – не из любви к отцу, но потому, что любовь отличный способ добиться превосходства. Приступ смеха, охватившего ее при известии о смерти отца, – неопровержимое тому доказательство. Мы склонны видеть в подобном объяснении ужасную девальвацию любви, если не сказать злонамеренную инсинуацию, но стоит нам на минуту задуматься и заставить себя увидеть мир таким, какой он есть, как мы понимаем, что ошиблись. Разве мы не видели бесчисленное множество людей, которые любят и верят в свою любовь, но, достигнув цели, отворачиваются, словно никогда и не любили? И наконец, разве сама природа не поступает так же? Возможна ли вообще «незаинтересованная» любовь? Если да, то она принадлежит к тем высшим добродетелям, которые, как известно, встречаются крайне редко. Возможно, существует общая тенденция как можно меньше думать о цели любви; в противном случае мы можем увидеть нашу любовь в менее благоприятном свете.

51 При известии о смерти отца пациентку охватил приступ смеха – она наконец-то достигла вершины. Это был истерический смех, психогенный симптом, нечто возникшее из бессознательных мотивов, а не из мотивов сознательного эго. Это важное различие подсказывает нам, откуда и как возникают определенные человеческие добродетели. Их противоположности снизошли в ад или, выражаясь современным языком, в бессознательное, где издавна аккумулировались антиподы наших сознательных добродетелей. Соответственно, мы не желаем ничего знать о бессознательном; вершина добродетельной мудрости – провозгласить, что бессознательного вообще не существует. Но увы! Оно существует во всех нас; мы все подобны Медарду из «Эликсира сатаны» Гофмана: у каждого есть где-то страшный брат, зловещий двойник, который удерживает и накапливает все то, что мы столь охотно «спрятали бы под столом».