Анабасис во времени - [15]

— Куда ты собрался, Билл?

— Хочу слетать за водой. Если повезет, раздобуду фруктов.

— Ты же меня не покинешь?

Биллингс задумался. Как ни крути, оставлять ее одну в пещере небезопасно.

— Конечно нет. Полетим вместе.

И тут Дуньязада выкинула фортель — взяла и бросилась ему на шею с поцелуями. Биллингс на секунду опешил, потом сунул бинокль в ящик, пристегнул ремень. Проверил, надежно ли пристегнута пассажирка. В лунном свете ее лицо напоминало серебряную камею. Биллингс не сводил с нее глаз, силясь разгадать неразрешимую загадку. Обрывочные сведения об арабских девушках девятого столетия, которыми его снабдил старший советник Отдела исторических исследований Смит, никак не соответствовали поведению Дуньязады. Пускай ему удалось притвориться эмиром и увезти ее на «волшебном ковре», но Смит утверждал, что арабские девушки девятого столетия скорее умрут, чем согласятся разгуливать без чадры, с мужчинами держатся скованно, слова из них не вытянешь. Однако дочь визиря по скованности не уступала старшекласснице-чирлидерше из двадцать первого века и даже не заикалась про чадру. Хотя если верить инструктажу, Шехеразада была родом из Персии, а Дуньязадой они кровные сестры, значит… Ничего это не значит! Вряд ли персиянки ведут себя как современные чирлидерши и тоже скорее умрут, чем станут расхаживать без чадры.

С другой стороны, Смит говорил не о подростках. Может, в этом ключ.

Но Биллингс считал иначе. Дуньязада держалась, потому что была Дуньязадой, а не сухой страницей из прошлого.

Она с недоумением взглянула на него, явно озадаченная столь пристальным вниманием. Спохватившись, Биллингс активировал инерционный регулятор, нажал кнопку свободного полета и направил тобоган в долину.

VII. Гульи

Описав широкую спираль, тобоган приземлился на берегу реки близ фруктового сада. На серебряной водной глади вспыхивали и плясали яркие блики.

Дуньязада соскочила с саней и принялась жадно черпать воду ладонями. Не колеблясь, Биллингс последовал ее примеру. Вода на вкус отдавала шампанским, прямо как в оазисах. Напившись, он наполнил три куллеха и втиснул их между ящиками с инструментом и продовольствием. Тем временем Дуньязада сбросила туфли и, закатав шальвары, ступила в воду.

— Сейчас бы поплавать.

Биллингс тоже был не прочь освежиться. Внезапно его осенило.

Почему нет? В долине никого, а правила приличия двадцать первого и девятого века легко соблюсти, если спуститься вниз по течению.

— Дунни, хочешь поплавать, не стесняйся. Я отойду за излучину.

Излучина оказалась куда дальше, чем виделось на первый взгляд. Очутившись вне поля зрения, Биллингс разделся и с наслаждением шагнул в мерцающую рябь. Приятная, чуть теплая на вкус вода по факту была ледяной. Даже на середине река была глубиной едва по пояс. Биллингс блаженно откинулся на спину; прохладные струи приятно холодили ноги, руки, грудь. Лунный свет серебряным дождем омывал лицо.

Биллингс потерял счет времени. Тело охватила сладкая истома. Хотелось лежать так вечность. Поначалу он списал все на целебный эффект воды и лишь позже обнаружил истинную причину своего умиротворения. Огромным усилием Биллингс заставил себя встать, но разум сковало странное оцепенение. Словно в полусне он оделся, сунул ноги в туфли. Внезапно на реку легла тень. Подняв глаза, он почти не удивился при виде женщины, стоявшей на другом берегу.

Незнакомка протягивала к нему руки. Смоляные, посеребренные лунным светом волосы, обрамляли ее лицо и арабесками падали на мраморные плечи. Хотя луна светила ей в спину, лицо различалось отчетливо, как днем. На фоне незнакомки Дуньязада смотрелась дурнушкой. Под ровными дугами бровей цвета воронова крыла блестели огромные, чуть раскосые, широко расставленные глаза. Картину довершали прямой, идеальной формы нос и алые даже в полумраке губы. Золотые пластины скрывали грудь, на обнаженном животе горел вставленный в пупок драгоценный камень. Белая прозрачная юбка спускалась до колен, подчеркивая длину и безупречные изгибы ног.

Алые губы дрогнули, и Биллингс услышал:

— Следуй за мной во дворец, обитель нескончаемых наслаждений. Будем пировать, вкусим сикбаджа[2], и твоя чаша с вином никогда не опустеет.

Биллингс поспешил на зов. На том берегу незнакомка взяла его за руку. Ее аромат обволакивал, дурманил рассудок. Биллингс покорно последовал за ней. Еще не просохшие после купания волосы липли ко лбу, к вискам, но он не обращал внимания.

Впереди показался дворец. Как же он раньше его не заметил? Шпиль упирался в небосвод, окна горели как звезды, а луна загадочным образом трансформировалась в купол.

Обогнув каменную стену, незнакомка провела его через сводчатую арку в дворцовый сад. От запаха множества цветов вкупе с ароматом женщины Биллингс окончательно опьянел. На лужайке весело переливался фонтан, неподалеку за каменным столом в прозрачных туниках сидели трое детей неземной красоты — два мальчика и девочка. Все трое приветливо улыбнулись, обнажив длинные острые зубы.

— Мои дети, — пояснила женщина. — Присаживайся, а я принесу сикбадж с пылу с жару и вино.

Биллингс устроился между девочкой и пареньком. Второй сидел напротив. Незнакомка растворилась в полумраке. Биллингс вновь подивился красоте ребят. Судя по взглядам, они явно проголодались. Действительно, пора перекусить. Сикбадж — приятное разнообразие после набивших оскомину сосисок с бобами и солонины с сыром. Если не изменяет память, блюдо готовят из мяса, пшеничной муки и уксуса.