Амурские ребята - [50]
Фельдфебель что-то сказал по-японски, и солдат вытолкнул вперед молодого парня с испуганными глазами. Парень дрожал от холода и страха и что-то бормотал побелевшими губами. Солдат с черными усиками размеренным шагом, словно на ученье, пошел к парню. Парень невольно отступил от солдата, ступая по снегу босыми ногами со скрюченными черными пальцами. Тогда солдат размеренно, как при колке чучел, сделал выпад и ударил широким штыком парня в живот. Тот закричал и схватился за штык обеими руками. Японец ловким движением вытащил штык. Парень упал ничком в снег и задергался. Фельдфебель махнул рукой, и другой солдат, молодой и безусый, высоко подняв штык, пригвоздил раненого к земле. Раненый вытянулся и затих. Митроша понял, что фельдфебель не просто расстреливает арестованных — он обучает своих солдат штыковому бою. Митроша не боялся смерти, он часто видел смерть в бою с врагом, но эта смерть была омерзительной. Размеренным движением солдат выталкивал осужденного к смерти, а другой солдат подходил и спокойно закалывал его, как закалывают быка на бойне. Митроша увидел, как пожилой человек с бородой, упав в снег, потерял очки и отчаянно забился, отбиваясь ногами от приближавшегося солдата. Солдат, уловив момент, воткнул штык прямо в живот упавшему.
Неподалеку от Митроши стояла Варя, бледная, с сжатыми губами. Митроша еле узнал ее. Он вспомнил ее веселой, радостной на вечеринке у Остапа, когда все кричали «горько»! Она встретилась с Митрошей взглядом, и он понял, что она прощается с ним навсегда.
— Прощай, Варюша, — ответил взглядом Митроша, — молодец ты, Варюша, прощай!
Когда очередь дошла до Вари, Митроша закрыл глаза. Он ничего не услышал — ни крика, ни стона. Когда он открыл глаза снова, все было кончено. Варя лежала на земле ничком, мертвая, и солдат подходил к очередной жертве.
Кто-то сзади толкнул Митрошу.
«Вот он, конец!» подумал Митроша и увидел подходившего к нему солдата с черными усиками. Лезвие широкого штыка блеснуло перед Митрошиными глазами. В одно мгновение Митроша чуть наклонился вперед и повернулся боком к солдату. Он почувствовал страшную боль в плече, упал на снег и замер. Митроша ждал второго удара, наверняка смертельного. Рядом кто-то закричал — отчаянно и дико. Митроша, несмотря на боль, старался не шевелиться. Крик перешел в хрип и затих. Второго удара не последовало. Где-то поблизости затарахтел мотор.
«Грузовик», подумал Митроша.
Его подняли за ноги и за голову и куда-то кинули. Он больно ударился головой. Сверху его придавило что-то тяжелое. Грузовик запыхтел и тронулся в путь.
«Только бы не зарыли живым! — подумал Митроша. — Спрыгнуть... уползти».
Глаша дошла до угла, свернула на широкую улицу с сонными домами, спустилась к реке. На берегу лежали перевернутые, засыпанные снегом лодки. За рекой синели дальние деревни.
По льду застывшей реки, обойдя японские заставы стороной, Глаша вышла из города. Вдали чернел лес. Глаша шла все дальше и дальше, стараясь обходить деревни. Настало утро. Солнце залило светом снежные поля и заиграло зайчиками на сопках. С сопок вдруг потянуло теплым, совсем весенним ветром.
У перекрестка девочку оглушил топот копыт. Навстречу проскакал отряд солдат. Возле большого каменного креста, стоявшего у дороги, Глаша присела. «Где-то теперь Павка? — подумала она. — Неужели я никогда не увижу Павку?» Ей захотелось плакать. Но она встала и пошла дальше. Она увидела впереди деревню и сообразила, что эту деревню не обойдешь. Ну что ж? Придется итти напрямик. Глаша удивилась, что не слышит ни лая собак, ни людского говора. Она увидела почернелые ворота, несколько обгорелых изб, на половину занесенных метелями. Зловещие тени от развалин ложились на снежную дорогу. Пожарище обступило кругом, окруженное сугробами.
Из-за сугроба вдруг вынырнул кто-то. Глаша остановилась. К ней подошел мальчонка с красным лицом, красными ручонками и бегающими глазками.
— Чего ты здесь? — удивленно спросила Глаша.
— А я мамку ищу, — ответил он, глядя мимо Глаши.
— Какую мамку? Зачем здесь мамка?
— Японцы деревню жгли, я у тетки был. Дом сгорел, мамки нету. Может, спряталась где, а?
— Ты где же теперь живешь? — спросила Глаша.
— Вон там, — и мальчик показал на снежную равнину. — У тетки.
— Зачем же она тебя одного отпускает?
— А она меня не пускает. Она меня бьет. Да ведь, может, мамка спряталась где, выйдет. — И парнишка повернулся спиной и исчез в сугробе так же неожиданно, как и появился.
Глаша поняла, что мальчонка тронулся после того, как мать его пожгли японцы. Она слышала про подобные расправы. Японцы запирали жителей в домах, заколачивали двери и окна толстыми досками и, облив керосином, поджигали...
Наконец страшная деревня осталась позади. Дорога снова вилась снежным полем, убегая в тайгу. Глаша устала, руки ее оледенели, но она решила не отдыхать.
Солнце скатилось в сторону, за сопку. На небо вышла желтая и круглая луна.
Впереди через дорогу пробежал заяц и, ныряя в снегу черной черточкой, исчез. Глаша вошла в тайгу. С ветвей посыпался иней. Никогда раньше Глаша не бывала в тайге ночью.
Ночью кругом так глухо и тихо! Деревья кажутся великанами в белых шапках, с огромными белыми руками. Пни, того и гляди, задвижутся и подкатятся под ноги не то ежом, не то диким зверем. Из-за каждого дерева может выйти человек и спросить: куда идешь одна, ночью? Ветер зашелестел ветвями деревьев и словно поднял снежную бурю, сдувая снег с вершин и кидая его на дорогу. Глаша понимала, что если она остановится, она заснет и замерзнет. Надо итти.
Повесть "Уходим завтра в море" принадлежит перу одного из старейших писателей-маринистов - Игорю Евгеньевичу Всеволожскому.Впервые эта книга вышла в 1948 году и с тех пор неоднократно переиздавалась.Описанные в ней события посвящены очень важной и всегда актуальной теме - воспитанию молодых людей и подготовке их для трудной флотской службы.
О подвигах и мужестве советских моряков рассказывает эта быль. С первого дня войны и до самой победы экипаж монитора «Железняков» громил врага, выполнял сложнейшие задания, не раз действовал в тылу оккупантов. Через смертельные испытания пронесли моряки верность долгу, волю к победе и любовь к своему кораблю.Автор, свидетель и участник описываемых событий, с гордостью рисует своих героев, матросов и офицеров, корабля, ставшего живой легендой флота.
О приключениях юных моряков-нахимовцев Никиты Рындина и Фрола Живцова.
Автор романа «Ночные туманы» — писатель Игорь Евгеньевич Всеволожский известен читателям по книгам о маршале С. М. Буденном («Хуторская команда», «Восемь смелых буденновцев», «Отряды в степи»), о генерале Оке Городовикове («В боях и походах») и по многим романам о моряках («Уходим завтра в море». «В морях твои дороги», «Балтийские ветры», «Раскинулось море широко», «Пленники моря», «Неуловимый монитор», «Золотая балтийская осень»).В годы Великой Отечественной войны писатель служил на Черноморском флоте и навсегда связал свою жизнь и творчество с флотом.«Ночные туманы» — роман о трех поколениях моряков советского флота.
Книга рассказывает о бойцах Первой Конной армии, о героических подвигах красноармейцев и командиров в годы гражданской войны.
Герой повести, матрос Фрей Горн, в результате контузии обретает дар чтения мыслей и оказывается вовлечен в политические интриги своей родины, «банановой республики» Бататы.Повесть-памфлет, написанная в 1948 г., гротескно изображает страну третьего мира, сырьевой придаток, в которой борьба олигархов за власть подогревается шпиономанией и прикрывается демократической болтовней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.