Амурские ребята - [3]

И вот теперь Павка мог купить еще пять, нет, не пять, а целых шесть выпусков похождений знаменитого пирата, грозы морей.

Он развернул выпуск девятый. Этого выпуска он еще не читал. Вот это похождение, так похождение! Храбрый пират встретил военный корабль английского флота. Корабль был послан самой королевой для уничтожения пиратов. Королевский корабль выпалил из пушки и ждал, что Сюркуф немедленно сдастся. Но пират стрельнул ядром в ответ и, распустив все паруса, ринулся на англичанина. Нос пиратского судна впился в борт английского корабля. Раздался громовой треск. «Пушки, — читал Павка, — попадали с пье... с пьедесталов». Вот здорово закручено — с пьедесталов! Пираты с криком прыгали на борт королевского корабля. Они размахивали над головой кривыми кинжалами. Они сбрасывали за борт матросов. Они не щадили офицерских жизней, а капитана, поймав, привязали канатом к мачте. Капитан в блестящем, расшитом золотом мундире стоял у мачты и просил пощады. Сюркуф благородно подарил ему жизнь.

Павка так увлекся чтением, что забыл и про боцмана и про Косорота. На секунду оторвавшись от книжки, он увидел, что Косорота уже нет, а старый боцман облокотился на стойку, положил локоть среди блюд с розовой кетой и серебристыми селедками и смотрит на него.

— Отобрал выпуски, молодец?

— Отобрал, — ответил Павка, с сожалением отложив на прилавок книжки, на которые нехватало денег. Он заплатил за выпуски, спрятал шесть драгоценных книжек под бушлат, простился с Остапом, и вышел на крыльцо.

Остап окликнул его своим густым басом:

— Павка!

— Я, дяденька Остап.

— Не забыл передать Петрусю, чтоб приходил ко мне вечерять?

— Не забыл.

— Да будь ласков, забеги к Никите Сергеичу в мастерские.

Это нарушало Павкины планы, но он обещал:

— Есть забежать к Никите Сергеичу.

Так всегда отвечали на кораблях матросы, и Павка всегда старался разговаривать настоящим, морским языком.

— Скажешь, что дядя Остап его ждет вечерять. Да и сам заходи до мене, — пригласил старый боцман Павку.

— Есть зайти, дяденька Остап. Спасибо, — обрадовался Павка.

— Шестьдесят рокив, хлопец, исполнилось мне сегодня.

— Ой, какой ты старый! — не удержался Павка.

— Старый? Я до ста доживу, и то молодой буду. Ну, тикай до Бережнова!

Павка побежал улицей, сбегавшей с сопки к чугунным воротам портовых мастерских. Он был очень горд, что Остап позвал его в гости. Еще бы!

О старом боцмане рассказывали столько интересного!

Дом его стоял поодаль от остальных домишек, на пустыре, недалеко от матросской лавки, квадратный, крытый черным шершавым толем, с заплаткой, на которой серебром было написано «Шоколад Гала-Петер». На крыше высился деревянный флагшток.

Дом этот, как и его хозяин, был прямо-таки замечательный. Старый моряк, потерявший в русско-японскую кампанию ногу, жил в своем доме словно на корабле. Весь дом он называл кубриком, пол — палубой, лестницы — трапами, крохотную кухонку — камбузом, окна — иллюминаторами, а уборную — гальюном.

В углу на столике у Остапа лежал альбом, в который он с давних пор аккуратно вклеивал все встречавшиеся ему в «Огоньке» и в «Ниве» корабли русского и иностранных флотов. Он никогда не говорил: «открыть окна», а говорил: «отдраить иллюминаторы», никогда не говорил: «вымыть и подмести пол», а — «надраить палубу». Взглянув на часы, Остап никогда не скажет: «двенадцать часов», а обязательно — «восемь склянок». А в большом железном ящике у него были сложены высохшие огромные крабы, чучело заморской зеленой ящерицы, панцырь от черепахи и какая-то облезлая райская птица радужной расцветки.

Все это — трофеи его дальних плаваний и походов.

Ребятам дядя Остап рассказывал несомненно достоверные, но такие удивительные истории, что слушатели разевали рты и одновременно верили и сомневались: а могло ли такое случиться на самом деле? В рассказах Остапа участвовали киты величиной с дом, кровожадные и злые акулы, ловцы жемчуга, страшные взрывы подводных мин, храбрые водолазы, подводные лодки, появлявшиеся в самых неподходящих для них местах и взрывавшие начисто неприятельские дредноуты...

Наконец Павка добежал до чугунных ворот портовых мастерских. У ворот всегда стоял часовой с ружьем. Портовые мастерские занимали огромную площадь. Это был целый завод с кузницами, подъемными кранами, подъездными путями. В портовых мастерских ремонтировали военные корабли Амурской флотилии.

Павка кивнул часовому и вошел в ворота. Визгливый паровозик проскочил перед самым Павкиным носом. Павка отскочил в сторону, огляделся вокруг и перешагнул через рельсы. Кругом все гудело. В больших застекленных зданиях ярко пылал огонь и стучали молотки. Над головой у Павки пролетела по проволоке такая чушка, что упади она вниз, от Павки не осталось бы и мокрого места. Но Павка часто бывал в мастерских и знал, что ничего во всем этом страшного нет, нужно только не зевать: чушка сама вниз никогда не сорвется, а паровоз, если не глядеть по сторонам, никогда не задавит.

Павка ловко лавировал в узких проходах между кузницами, цехами, длинными составами вагонеток, стоявших на рельсах... На деревянных подставках стоял катер, и несколько маляров красили его свинцовою, цвета осенней морской воды, краской. Подальше лежали тяжелые многопудовые якоря. Павка дошел до самого большого здания — с закопченными окнами, с покатою круглой стеклянной крышей. Из здания доносился такой гул, что казалось, будто какой-то великан бьет огромным молотом по листам железа. Во дворе несколько человек с трудом взвалили на вагонетку тяжелый чугунный якорь. Откуда-то подбежал паровозик, пискнул и, подцепив вагонетку, потащил ее за собой.