Амулет Святовита. Вторая часть - [7]

А напротив суетился милый косматый старичок - и не верилось вовсе, что это и есть тот самый грозный Бирюк, наводивший ужас на всю округу.

- Ну, что? Ну как? - спрашивал Бирюк, сложив руки на расшитом узорами переднике. - Сыты? Или, поди, голодны еще?

- Ой, дедушка, спасибо огромное, - отозвался Лиго и нечаянно рыгнул, густо покраснев.

Мартин с Проком хитро хихикнули, и продолжали уминать дедовские пироги.

- Слышь, Мамаюшка, - позвал горбун, - присел бы к столу. Ведь, поди, с утра и маковой росинки-то во рту не было!

- Не было, - согласился из угла горницы Мамай, примостившийся в огромном плетеном кресле и вытянув ноги к очагу. - Но прости, старина, я уж лучше подожду твоё лучшее блюдо!

И, пыхнув трубкой, чародей улыбнулся.

- Ай, хитрец, - лукаво погрозил ему пальцем старичок. - Откуда узнал?

- Так ведь пахнет, - рассмеялся чародей. - Наверное, пригорело уже!

- Ох ты, боги лесные, духи болотные! - подскочил старичок и бросился к очагу, где весело подпрыгивала и шкварчала огромная сковорода.

И когда с нее сорвали крышку, по всей хижине пошел сытный дух жареных грибов, густо приправленных пряностями и травами.

- Грибы? Жареные? В начале лета? - изумился Лиго. - Откуда?

Бирюк только глянул на него смешливо из-под своих кустистых бровей и хитро сказал:

- Мне, малыши, тут не только грибы покорны - а и вообще всё, что в лесу этом произрастает! Вот как!

Мамай хохотнул:

- Это уж точно, старина! Думаю, мои друзья земники уже успели это заметить. Особенно, как ты с деревьями управляешься!

И подмигнул Проку с Мартином, которые от смущения зарделись и закашлялись.

А дедуган тем временем, прихватив огромную сковороду старинным медным чапельником, ловко и быстро подал ее к столу.

- Ну, ради такого случая, пожалуй, и я не откажусь, - сказал Мамай и, выбив трубку о каблук, подсел к столу.

- Эй-эй-эй, - закричал ему старичок, глядя, как чародей быстро опустошает своей ложкой сковороду. - Малышам-то оставь, прорва ненасытная!

- Малышам - или тебе? - смеялся Мамай, налегая на жаркое.

Но земники, хоть и были уже сыты, от чародея отставать вовсе не собирались - только стоял стук от деревянных резных ложек, мелькавших над сковородой.

- Ну, услужил, так услужил, - наконец откинулся на спинку Мамай. - Куховарить ты всегда был мастак, старина. Помнишь-то хоть былое?

И подмигнул горбуну.

- А чего там горёвое время вспоминать, - насупил брови Бирюк. - Было - да и прошло, и быльём поросло!

И отмахнулся сердито. А затем, глянув на стол, сказал:

- Смотрю, хоть вы и лопали вовсю - а едоки из вас никакие вовсе. Придется подмочь!

И, достав из-за голенища свою щербатую ложку, принялся уминать стряпню. Да так ловко и быстро стал уплетать за обе щеки остатки блюд, что земники только присвистнули.

- И куда оно только в тебя лезет, Бирюк? - хохотнув, поддел его Мамай.

- Это в мертвого кус не идёт, - огрызнулся старик, - а я помирать как-то еще не собираюсь!

И, отставив последнюю миску, громко икнул.

- Лихо ты справился, - подмигнул ему чародей. - Смотрю, полопать ты губа совсем не дура!

- Ты на чужой роток не зарься, Мамаюшка, - улыбнулся ему на удивление крепкими зубами Бирюк. - Ешь, пока рот свеж!

И блаженно потянулся.

А земники, сыто откинувшись, только весело смотрели на беззлобные шутки да забавные прибаутки Бирюка и Мамая. И выходило так из всей этой потешной перепалки, что встретились за столом давнишние друзья-сотоварищи, не видевшие друг друга чуть не добрую сотенку лет.

- А что, старина, помочить нутро будет чем? - осклабившись, спросил чародей. - А то сухой кусок горло дерёт.

- Будет, аспидова душа! - ухмыльнулся старик. - Только, чур, пусть малыши сперва испробуют. А то ведь после тебя, брюхо прожорливое, разве что кошкины слезы и останутся!

И полез к очагу, доставая из огня ухватом огромную глиняную кринку.

А когда содрал с нее почерневшую хлебную корку, по горнице разлился такой удивительный медовый дух, что у земников аж слюнки потекли.

- Нате вот, родимцы, отведайте - сбитень-кипяток, в нем имбирь и медок, - приговаривал старичок, разливая пенистый душистый густой напиток. - Залазь кружкой в ведро - да погрей себе нутро!

А затем, подняв свою резную чарку, сказал:

- Выпьем, братцы, богам во славу - а себе во здравие!

И опрокинул её всю себе в рот - только золотистые капли по бороде побежали.

- Хорош, хорош сбитень - нечего сказать! - похвалил Мамай, утирая свои смолистые усы. - Здесь ты даже себя переумнил, старый черт!

И подмигнул горбуну.

- Ну, обогрел, приютил, ужином накормил - за это тебе честь и хвала, старина Бирюк! - сказал чародей. - Теперь вот самое время и про дело потолковать. Как считаешь?

- А почему бы и не потолковать? - улыбнулся старичок. - Не зря же ты в глухомань такую притащился, да еще из дальних далей Дикого Поля. И не один ты - чудь лесную из сказок с собой прихватил. Видать, дело-то нешуточное вовсе! Обсказывай, что да как.

Мамай достал снова свою трубку и протянул расшитый бисером кисет:

- Не желаешь ли?

- Э, нет, - замотал головой старик. - Ну её в куст да под колоду, забаву эту глупую! Пока её почистишь, пока её распалишь, да пока её раскуришь - рак на горе свистнет! Хоть и душистый у тебя табачок, Мамай, а моя понюшка лучше будет!