Амстердамский крушитель - [11]

— Но ты их обслуживаешь?

Лоуи вроде как сильно удивился.

— Ясное дело, — сказал он с некоторым раздражением в голосе. — А чё ты хошь? Это ж мой бизнес, сам знаешь.

Декок невольно улыбнулся на такую реакцию. Он показал на пустые бокалы.

— Налей нам еще на дорожку, — попросил он.

Маленький хозяин бара послушался с рвением хорошего трактирщика.

Они долгое время молчали, наслаждаясь коньяком. В конце бара женщина хриплым голосом надрывно пела блюз. Некоторые из посетителей, сидящих за столиками, подтягивали. Когда песня кончилась, все бурно зааплодировали. Несколько человек встали и положили деньги в кружку, стоящую перед певицей. Никто не бросил монеты — только банкноты.

Малыш Лоуи наблюдал за всем из-за барной стойки.

— Старушка Кейт, — сказал он почти с нежностью. — Ей уже на сцене не петь.

Фледдер взглянул на свои часы и зевнул. Он рано встал, а от коньяка захотелось спать. Фледдер поставил бокал на стойку:

— Если что-нибудь услышите, Лоуи, дайте нам знать.

У Лоуи был такой вид, будто его оскорбили до глубины души. Возможно, Фледдер устал. Но как бы ему ни хотелось спать, он обязан был понимать, что не его дело выступать с подобными требованиями. Он был здесь с Декоком, и существовал протокол, которого следовало придерживаться даже среди близких друзей.

Декок поднял взгляд от бокала:

— Да, Лоуи, дай нам знать, если что-нибудь услышишь.

Возмущенное выражение исчезло с лица Лоуи и сменилось понимающим.

— Ясное дело, Декок, ежели что про Игоря прознаю, тут же тебе брякну.

Декок внезапно замер и внимательно посмотрел на маленького бармена:

— Ты сказал «Игоря». Насколько мне известно, в газетах его имя не упоминалось, Лоуи. И мы тебе его не называли.

Лоуи смущенно ухмыльнулся:

— Среди людей бывалых Игорь Стаблинский очень даже неплохо засвечен, сечешь?

— Ты его знаешь?

— Захаживал здеся пару разов или вроде того. Тусовался с одной из шалав… совсем молоденькой. Она прочесывала Лейден-стрит. Кажись, нынче она вляпалась в дурь. — Он помолчал, взглянул на Фледдера и пояснил четко и ясно: — Она наркоманка.

Декок наклонился вперед:

— Где бы мне найти эту девицу, не знаешь?

Малыш Лоуи быстро огляделся, чтобы убедиться, что никто не слышит их разговора. Его не считали стукачом, и он предпочитал не терять этой репутации. Это могло плохо сказаться на его бизнесе, не говоря уж о здоровье. Он свободно разговаривал с Декоком, потому что доверял старому сыщику. Насколько ему было известно, только Декок, Фледдер и он сам знали, что он иногда сливает Декоку информацию. С точки зрения Лоуи, это было на три человека больше, чем требовалось для безопасности. Но у дружбы были свои обязательства, вот он и помогал Декоку, когда мог. И все же он колебался. Игоря не стоило недооценивать.

— Почему бы тебе, — неожиданно сказал он на грамотном голландском, — не заехать в дом номер двести семнадцать по Лонг-Лейден-Сайд-стрит, третий этаж, вход сзади.

— И кто там живет?

— Чокнутый Крис. Он сознательный: сначала героин, потом презервативы. Безопасный секс, сами понимаете. — Он хихикнул.

— Чокнутый Крис, — повторил Декок.

— Ага, — подтвердил Лоуи. — Он точно сможет рассказать вам о подружке Игоря.

От канала Форт они проехали через аллею Старых знакомых, направляясь в сторону площади Старой церкви. Теперь они были на своей территории. В этой части города всегда было шумно. Уже смеркалось. Скоро развернет свою деятельность Квартал красных фонарей, вынудив полицейский участок также поддать жару. Старый, слегка обновленный полицейский участок на Вармез-стрит был alma mater Декока. Некоторые называли улицу голландской Холмистой улицей. Полицейские же считали участок самым загруженным в Европе. Он располагался на границе Квартала красных фонарей и примыкал к гавани. Многоязычное население включало в себя представителей всех слоев общества: от аристократов до разнорабочих, от торговцев наркотиками до уважаемых бизнесменов. В Квартале можно было услышать речь на более чем сотне языков. Церкви здесь соседствовали с борделями. Бары никогда не закрывались, потому что всегда находились люди, готовые заплатить за приют, каким бы жалким он ни оказывался.

Фледдер и Декок впитывали всю эту атмосферу, пока пробирались сквозь толпы у витринных окон, где проститутки уже начали демонстрировать свой товар в розовом и красном свете.

— Лоуи упомянул про подружку Игоря, — сказал Фледдер. Он взглянул на Декока: — Вы вообще что-нибудь слышали об этой так называемой подружке?

Декок отрицательно покачал головой:

— Возможно, она играет совсем незначительную роль в его жизни. Нам пока не удалось найти хоть какой-нибудь след ее существования.

Фледдер взглянул на башенные часы на Старой церкви:

— Вы хотите заняться этим сегодня?

Декок энергично кивнул:

— После побега у Игоря не оказалось большого выбора. Наш парень — классический социопат, если и вовсе не псих. У него почти нет друзей, но хватает ума, чтобы понять, что мы станем следить за теми, с кем он общался. Он не может спрятаться у себя в доме — это очевидно. Если он остался в городе, то, вполне возможно, подался к подружке.

Фледдер снова зевнул. Сонливость сделала его раздражительным.