Аморальные байки с плохими словами - [21]

– Нельзя так себя вести, – добродушно упрекал Витьку врач-травматолог, накладывая ему гипс на руку.- Надо уметь контролировать эмоции. Не раздражайтесь по пустякам, держите себя в руках. К Вам пристают, а Вы игнорируйте. Самоконтроль, внутренний самоконтроль.

– Во-во, прислушайся к доктору, – говорил сидящий напротив здоровенный гопник. Рядом лежали сплющенные наушники. Медсестра бинтовала парню голову и он морщился от боли. Похоже, "хобот" достиг таки цели и слегка сдвинул мозжечок у хулигана. – А то чуть что, сразу руки распускать…

Всю ночь Витька обдумывал слова доктора, осмысливал свой внутренний мир, развивал самоконтроль и с утра пораньше принялся всех игнорировать. Особенно умело он игнорировал Йончия, когда тот просил его замесить клей для плитки. К концу рабочего дня Витька научился игнорировать даже меня. После работы, ближе к вечеру он стоял с загипсованой рукой на автобусной остановке в Павшино когда его обступили несколько небритых парней.

– Семки есть?- поинтересовался один помельче.

Виктор молчал.

– Эй, загипсованый, ты че, бля, мумифицировался?, – мелкий постучал костяшками пальцев по гипсу. – Смотрите, пацаны, фараон Тутанхамон….- все дружно заржали и один, в темных очках, вылил Витьке на голову остатки пива. У Витьки бешено колотилось сердце, он мысленно уже сломал два носа и выдернул один кадык, но виду не подавал.

"… Игнорировать, буду игнорировать, -думал Витька, – истинная сила бойца сокрыта не в кулаке, а в душе его. Всех в игнор, нах.." . Тем временем пацаны стали слегка раскачивать Витьку из стороны в сторону, надели на него черные очки и что то плели про утреннюю эрекцию и резиновый член. Витька закипал, правая рука слегка подергивалась – это из нее рвалась Хануман. Самый мелкий шумно вдохнул в себя воздух и обильно высморкался на витькины джинсы. В груди у Витьки сильно жгло и мир, в очках и так темный, вдруг сузился и погас. Если бы один из подростков вовремя не поймал его на руки, то Витька падая разбил бы себе голову о бетонную урну.

– Инфаркт миокарда, – говорила женщина-врач, разглядывая длинную бумажку. -Что Вы так, Виктор Филипович, себя не бережете? Нервничаете. Хорошо что ребята сердобольные попались, привезли Вас в отделение.

– Ты это, …че не сказал, что нездоров? – спросил один из "сердобольных", стоя у стекляного шкафчика. – может тебя домой отвезти, Тутанхамон?

В течении следующей недели игнорирования Витьку еще два раза привозили к тетеньке-кардилогогу с остановками сердца, после чего она заявила:

– Послушайте, Виктор Филипович, если Вы будете и дальше подвергать себя таким стрессам, то до конца месяца не дотянете. Не держите в себе эмоции, выплескивайте их наружу. Выплескивайте.

Витя стал выплескивать эмосии. Мизинец сросся и "хобот" стал опускаться на "траву" с удвоенной силой. С разных концов города в больницу периодически поступали поврежденные гопники. Травматология была переполнена, городской хирург устал складывать бандитские черепа и зашивать порваные ноздри, но в сентябре уже можно было ходить по ночным улицам не тревожась. Мамы отпускали детишек в школу со спокойной душой и мысленно благодарили неизвестного блюстителя городского порядка.

Однако, этот район, Борок-Телеп, был еще Витькой неизведан, поэтому смуглая шпана начинала борзеть все больше.

– Кольцо сними, лысый, – вплотную ко мне приблизился длинный. – А то щас зубы выплюнешь в…

Однако, куда я выплюну зубы осталось тайной, потому что длинный вдруг получил оглушительный удар в голову откуда то сзади большим белым предметом. Двое пожмаканых резво кинулись в стороны как тараканы на кухне при включеном свете.

"О, Витька пришел, " – подумал я облегченно . Но это был не Витька. Большая яркая женщина виртуозно лупила длинного белым пакетом по башке и, судя по звуку, в пакете была пустая кастрюля.

– А тэ боссом курво!!!, -грозно кричала разноцветная цыганка, – Дьоршон дере хозо!!! Отец его по всему району ищет, а он, фюэ, к порядочным людям пристает. А ну домой, подлец!!! А тэ курво!!!

Удары сыпались на длинного с такой скоростью и под такими углами, что Брюс Ли мог бы аплодировать стоя с расширенными глазами. При этом цыганка умудрялась свободной рукой качать коляску с маленьким ребенком. Мелодичный звон пустой кастрюли дополнял отборный русско-мадярский мат, выстреливающий из золотых зубов женщины как из крупнокалиберного пулемета. Прикрыв посиневшую голову руками, длинный на полусогнутых ногах шустро посеменил к дому.

– Пойдем, шеф, потянул меня Йончи за рукав, – не будем мешать семейной беседе.

Из под навеса донеслось досадное ерзанье. Волосатый опять принялся тыкать финку в арбуз. Мы ушли.

– Как думаешь, Йончи, – спрашивал я у Йонаса на следующее утро, – проскочил Витька через мостик?

– Стопудово проскочил, – ответил Йони, выкладывая на полу испанскую мозаику. – Вопрос только лишь в том: "хобот слона или Хануман"?

– Я думаю что "Хануман".

– А я – "хобот слона".

Ближе к обеду пришел Витька. На нем была новая кожаная куртка и на запястье золотые часы. Все наши вопросы он игнорировал.

Потом я узнал, что той ночью в травматологию поступило четверо пострадавших ромской национальности. У всех была одинаковая, но ранее не бывалая травма – проваленая грудная клетка и сломано несколько ребер. В заключении доктор написал, что удар был нанесен твердым тупым предметом круглой формы в область солнечного сплетения. Оказалось, что уже месяц как Витька перешел на третий уровень мастерства муай-тай и освоил сногсшибательный прием – " Цапля кормит ослабевших птенцов". Потом "птенцы" долго учились ходить, а "тупому круглому предмету" хоть бы хны – шапку одел и пошел за кефиром.