Амнистия по четвергам - [58]

– Графам Орловым?

– Точно. Это их фамильный рисунок.

– И что нам это даёт?

– Подождите, я только начал.

– Ну-ну.

– Мой эксперт не только нашёл, что означает сей орнамент. Он также вспомнил, где его видел. Пару лет назад он был в Париже на выставке старинных нарядов, принадлежавших известным личностям начала XX века. Так вот, среди прочего там было бальное платье Марии Заглавской. Знаете, кто это?

– Понятия не имею.

– И я не имел до вчерашнего вечера. Мария Заглавская была женой некоего графа Александра Анатольевича Орлова. Они с мужем эмигрировали во Францию, в Париж, сразу после Октябрьской революции 1917 года. У них была дочь, которую звали так же, как и мать, Марией.

– Подожди, выходит, это родители той самой Марьи, об убийстве которой нам поведал автор дневника?

– Именно. Но не это важно. Нас интересует другое. Платье это было украшено кантом из чёрных лент с витиеватым фамильным узором Орловых. То есть…

– Теми же самыми лентами, что и у нас?

– Да, – торжественно улыбаясь, провозгласил Павел.

– Я все равно не пойму, что это доказывает.

– Я не сказал главного. Мой эксперт – отличный мужик, кстати! Просто фанат своего дела! Так вот, он провёл целое расследование и выяснил, что ленты эти на платье были заказаны специально графом Орловым. И заказывал он их всего два раза в жизни. Первый раз в 1915 году. И они пошли на платье его жены Марии Заглавской. А второй раз в 1916 году. Судя по записям в дневнике, их он действительно привёз специально в подарок Анне, убийце. Больше таких лент ни до, ни после не изготовляли.

– А как он это узнал?

– Дело в том, что такие декоративные ленты с выбитым узором делали тогда только в Париже и только в одной мастерской, которая в начале века и обслуживала всех этих маркизов, графов и князьев. Мастерская эта до сих пор делает эксклюзивные элементы для украшения туалетов всяких богачей. Мой эксперт связался с ними, и они, проверив по записям, подтвердили, что больше таких лент не делали никогда.

– Так, – Тамерлан задумался. – Значит, нам остаётся только одно.

– Вы о чем, Тамерлан Ниязович?

– Надо наши ленты с трупов отправить в Париж, сравнить их по возрасту с лентами на платье Марии Заглавской и показать экспертам в той самой мастерской, чтобы они подтвердили, что это не какой-то новодел.

– Да не может это быть подделкой.

– Может не может, но проверить стоит. И если подтвердится, что это действительно те самые ленты, который граф Орлов заказывал в 1916 году, то получается…

– Получается веселенькая картина.

– Да уж. Тогда, выходит, что наш убийца мог получить их от убийцы-автора дневника.

– А значит версия, что это родовая месть или родовое помешательство, становится основной.

– Господи, – Тамерлан устало потёр глаза. – Этому делу конца и края не будет.

Оба закурили.

– Кстати, что там с дневником? Что выяснили про его автора?

– Да ничего. Узнали фамилию. Анна Дмитриевна Стромова, 1897 года рождения. До 1926 года служила хранительницей имения. Когда поместье окончательно закрыли и вывезли все ценности, Стромова была уволена и покинула имение.

– И куда она делась?

– Пока неизвестно. Выясняем. Но она будто в Лету канула.

– Ищите лучше. 26 год не 17. Должны быть какие-то записи, сведения. Найдите всех Стромовых, подходящих по возрасту, поднимите архивы загсов, может, она вышла замуж и сменила фамилию. Найдите мне хоть что-то. Судя по ее дневнику, она осела где-то в Москве.

– Искать ее то же самое, что искать иголку в стоге сена, товарищ старший следователь.

– А вы мне эту иголку найдите, Паша. Чует моё сердце, что, найдя ее, мы многое сможем узнать. Отряди там кого-нибудь на это дело.

– А что с лентами будем делать, Тамерлан Ниязович? Не ехать же мне в Париж? – улыбнулся Павел, вставая.

– На Париж у управления денег нет, Паша. Узнай, как бы нам побыстрее одну из лент доставить в ту самую парижскую мастерскую, да пусть они там нормальный отчёт по результатам составят. На русском, Паша, по-французски мы тут не понимаем.

– Все сделаю в лучшем виде, Тамерлан Ниязович. Ну, я пошёл?

– Иди-иди.

Павел ушёл, а Тамерлан позвал ещё одного следователя, работавшего в их команде, Аню. Они просидели с ней минут десять, разбирая ее отчеты по сопоставлению телефонных звонков, возможных идентичных контактах в социальных сетях по всем четырём жертвам, когда в кабинете снова появился Павел. Молодой следователь не вошёл, он влетел, чуть не снеся двери с петель.

– Паш, ты что, на пожар летишь? – начала было Аня, но осеклась, увидев лицо коллеги.

– Тамерлан Ниязович, там в Отрадном снова труп.

– Вот бл… – выругался Тамерлан. – Да этот ублюдок вошёл во вкус.

– Тамерлан Ниязович… – начал Павел, но осекся.

Он сел на один из стульев, схватившись за голову.

– Паш, ты чего? На тебе лица нет! – спросила Аня.

– Я… я не знаю, как сказать, – он глянул на Тамерлана, и у того от догадки волоски на руках встали дыбом.

– Говори, – голос старшего следователя стал безжизненным, механическим.

Павел собрался с духом.

– Лучше я сейчас вам скажу, чем потом… когда увидите. В общем, в Отрадном, кажется, убита Женя…

Тамерлан тяжело опустился в кресло, положил руки на стол. Его пальцы заметно подрагивали. Чтобы справиться с дрожью, он сцепил их в замок.