Амирспасалар. Книга I - [34]

— Вышли немедля разъезд в сторону Агарака и вели седлать коней!

Хубасара как ветром сдуло — он быстро исчез за дверью. Повернувшись к Сурамели, который сидел понурив голову, царь сумрачно произнес:

— Мой великий дед не раз говаривал: «Как нельзя выровнять собачий хвост или заставить рака двигаться вперед, так нельзя и образумить спесивых мтаваров». Разве может существовать прочная государственная власть, пока не обузданы князья, что беззаконно оспаривают власть у помазанников божьих, стремятся ослабить ее в ущерб народу и на радость врагам?! Вот снова Орбели принялся за старое — неисправим сей род мятежный!.. — И Георгий укоризненно добавил: — Да и дядя твой, наверное, тоже там… на собрании мятежников!

Опустив голову, Рати ничего не ответил. Георгий повернулся к Савмелу:

— А ты кто, молодец?

— Конюший Хожорнийского замка, — с достоинством сообщил Самвел.

— У Саргиса Мхаргрдзели служишь, значит?

— Так, государь.

— А где теперь твой господин? — продолжал допрашивать Георгий.

— В своем замке. Вчера с конницей из Ани прибыл.

— Как? Почему он выехал из Ани? — повысил голос царь.

— Говорят, амирспасалар приказал… — смущенно пробормотал Самвел.

Царь отвернулся, стал смотреть в окно, за которым уже сгущалась ночь. Побелевшими от ярости губами шептал:

— Изменники, кругом изменники…

Хубасар, войдя снова в сторожку, доложил:

— Разъезд выслан, кони готовы.

Георгий быстро встал со скамьи. За ним последовали князь Рати и кипчаки. Проходя мимо конюшего, царь молча сунул ему туго набитый кошелек. Самвел даже не успел поблагодарить царя за щедрый подарок…

Князь Григол остервенело хлестал плетью перепуганного лесника, суля повесить его на первом суку. Бедный старик тщетно укрывал лицо от сыпавшихся ударов и твердил, что царь вечером здесь трапезовал, из лесу прискакал всадник и что-то поведал ему, после чего все быстро уехали, незадолго до прибытия благородного эристава.

Асатидзе был вне себя. Пропустить такой случай! А все князь Вахрам с его бесконечным «последним рогом на дорожку»! Амирспасалар не забудет ему такого промаха! Огрев еще несколько раз плетью ни в чем не повинного лесника, эристав поскакал обратно в Агарак. За продвижением отряда незаметно наблюдал с опушки кипчакский разъезд.

Загнав коней, царь Георгий на рассвете прибыл в Тбилиси и тотчас же объявил боевую тревогу.

Глава тбилисского купечества, почтенный Занкан, перестал понимать своего патрона, эристава эриставов и наследственного градоправителя столицы Картли Абуласана Арцруни. О чем думал князь, разрешив своему старшему сыну присоединиться к княжескому бунту? Да еще ведь и деньгами тайно ссудил мятежников, все наличные деньги у Занкана выбрал для этой цели. Не простит ему царь, ох не простит, коли все узнает! Нет-нет, Занкану не по пути с возмутителями спокойствия царства… Но устоит ли Георгий против всей княжеской конницы во главе с амирспасаларом, а? Вот в чем вопрос? А если Орбели и дидебулы победят, тогда они вспомнят о враждебности тбилисцев. Как же быть? И тут Занкан вспомнил о царском казначее Хутлу-Арслане. В прошлом военный человек, этот кипчак был в неплохих отношениях с тбилисскими дидвачарами[64] и, как близкий ко двору человек, должен хорошо знать, как идут дела! Быть может, Занкану следует уже поспешить в Исани, заверить государя в верности тбилисского купечества и даже, если понадобится, предложить денежный заем (под верное обеспечение, конечно!)?.. Приняв это мудрое решение, Занкан крикнул, чтобы ему седлали коня и подали парадную чоху.

Поднявшись по крутому мощеному подъему к Мтацминде[65], Занкан оставил своего коня у большого особняка и велел сопровождающему приказчику постучать в дубовую дверь. Угрюмый привратник не спеша приоткрыл створку.

— Хозяин дома? — спросил Занкан.

— Батоно собирается во дворец, — отрывисто проворчал страж.

— Отлично!

Занкан сошел, поддерживаемый приказчиком, с коня и поднялся на второй этаж. В обширной горнице у венецианского зеркала стоял статный мужчина средних лет и примерял с помощью портного придворный кафтан.

Выходец из кипчакской военной верхушки, Хутлу-Арслан разбогател на поставках степных коней и недавно был назначен царским казначеем. Правильные черты лица Хутлу-Арслан унаследовал у матери-грузинки. Простой нрав и необыкновенная щедрость снискали ему большую популярность среди купечества и ремесленников Тбилиси, а также у служилых людей.

За примеркой кафтана молча наблюдал сидящий у окна высокий человек в темном архалуке.

— Свет добрый дому сему! — громко возгласил Занкан с порога.

— Занкан, друг! — протягивая обе руки, пошел ему навстречу казначей. — Каким добрым ветром тебя занесло? Садись здесь, на тахте, поудобнее…

— Посоветоваться по делу одному заехал! — объявил Занкан и многозначительно уставился на портного. Потом перевел взгляд на человека у окна.

— Мой добрый приятель, азнаур Папуна Челидзе из Греми, — поспешил представить того Хутлу-Арслан. — Шакро, забирай кафтан на переделку. Я в старом поеду… — И хозяин дома шепнул приказание слуге. Вскоре на низком столике с перламутровой инкрустацией появились запотевший глиняный кувшин и серебряные кубки. Слуга разлил вино и удалился.