Американский пирог - [99]
— Тогда ей надо подать на них в суд, — закатил он глаза, — или, по крайней мере, отказаться от подписки.
И он посеменил к Элинор и Джо-Нелл, а я продолжала жать руки и улыбаться. К вечеру толпа заполнила весь зал и часть коридора. В конце концов стало так жарко и душно, что распорядитель похорон, мистер Юбэнкс, открыл парадную дверь настежь, и в переполненном помещении повеяло холодным ночным воздухом. В этот момент ко мне подкралась Мэри Джун Кэрриган. Задумчиво оглядев Минерву она кивнула в сторону Джо-Нелл.
— Вот ведь бедняжка! А ведь была такой миленькой. Она хоть когда-нибудь сможет ходить?
— Она уже ходит.
— Ну, в смысле, без этой железной штуковины, — Мэри Джун аж наклонилась вперед, вся скривившись от сострадания. — Говорят, она специально въехала в тот поезд, прямо как та русская дама, Анна Карен.
— В смысле Каренина? — спросил ее Джексон, подходя к нам.
— Да, кажется так.
— Но Анна Каренина вроде бы прыгнула под поезд, — улыбнулся он.
— Так ты ее знал? — уставилась на него Мэри Джун. Я заметила, что у нее маленькие, низко посаженные ушки и веснушчатая шея.
— Не лично, — заверил Джексон. В его голосе не было и тени иронии. — Я прочитал об этом в книге.
— Так она еще и книгу написала?! — Мэри Джун замотала головой. — И все-то теперь строчат автобиографии.
— Ты на меня не обидишься, если я на пару минут разлучу вас с Фредди? — Джексон говорил настолько галантно, что Мэри Джун, похоже, была даже польщена.
— Ну разумеется, нет. — Она одарила его сияющей улыбкой. — Вовсе нет.
Он провел меня через коридор, и мы встали у окна. Народу уже было столько, что опоздавшие толпились на крыльце. Накрапывал дождик, а в сточных канавах начинал клубиться туман. В аванзале стояло желтое пианино, на котором миссис Руби Киффер наигрывала «Скалу веков». Эта дама была своего рода таллульской традицией: ни одна свадьба и ни одни похороны не обходились без ее музыки. Я взглянула на нее и с удивлением подумала, что кожа над ее локтями болтается, словно кружевная оборка. К сидевшей у гроба Элинор сбежались старушки, а Джо-Нелл говорила со своей бывшей тренершей по волейболу, стриженой рыжеволосой спортсменкой с мощными икрами.
Я вздохнула и обернулась к Джексону. Он обнял меня и сказал:
— В жизни не видел таких многолюдных похорон. Кроме, пожалуй, похорон Бо Бейли.
— Кто такой Бо Бейли?
— Сенатор штата, спрыгнувший с небоскреба страховой компании года четыре назад.
— Зачем он это сделал?
— Чтобы избежать налогов, — пояснил Джексон.
— Не легче ли заплатить?
— Он задолжал что-то около пяти миллионов.
— Боже мой.
— Вот и я сказал то же самое: «Боже мой». Может, стоит выстроить всех в очередь, чтобы не было такой толчеи?
— Но Джо-Нелл не сможет долго стоять, а без нее никак.
— Ее можно посадить на стул. Просто скажи мне, и я все сделаю. — Его рука скользнула к моему плечу. Я посмотрела в окно.
— Народ все еще подходит, — проговорила я устало и невольно подумала, что одним угощением такой любви не завоюешь. На Дикси-авеню остановился черный джип, из которого вышел мужчина в синей эскимосской парке и очках в железной оправе. Он откинул капюшон, и я увидела коротко остриженные волосы цвета светлого хереса. Вздрогнув от неожиданности, я отпрянула от Джексона и принялась ерошить свою шевелюру.
— Это Сэм, — пробормотала я.
— Ты уверена? — Он выглянул в окно, а я стала пробиваться к выходу, распихивая мужчин в черных костюмах и то и дело извиняясь.
— Фредди, погоди! — крикнул Джексон, но я уже выскочила за дверь и сбежала по цементным ступенькам, а Сэм шел ко мне кирпичной дорожкой. Он остановился, и я кинулась к нему на шею, вдохнув хорошо знакомые запахи одеколона «Арамис» и морской воды. Он откинулся назад и поднял меня в воздух, и я поняла, как стосковалась по его дыханию, губам, объятиям.
— Твоя сестра Элинор прислала мне телеграмму, — сказал он.
— Элинор? — опешила я.
— Я мог приехать и раньше. Почему ты не звонила?
Хороший вопрос. Будь я посмелей, честно бы призналась, что так было удобнее. Но вместо этого я сказала:
— Думала, что ты не сможешь приехать. У тебя же столько работы, и потом, ты ненавидишь похороны.
— Да, но… Я же знаю, как ты любишь Минерву, и не могу не поддержать тебя в такую минуту. — Он прижал меня к себе. — Мне так жаль.
— Она умерла неожиданно.
— Да, я понимаю.
— Что ж ты не позвонил?! Я бы заехала за тобой в аэропорт. — Мне страшно хотелось расплакаться, и я сделала глубокий вдох. В его волосах искрились капли дождя, сиявшие, как блестки фольги. Видеть его у похоронного бюро Юбэнксов, да и вообще в Таллуле, было настолько странно, что я все качала головой. Легкий ветерок раздувал его парку, а за спиной у него виднелось затянутое тучами небо, такое низкое, что почти касалось верхушек деревьев.
— Я взял в прокате джип. На шоссе были пробки, так что добирался ужасающе долго. — Он поцеловал меня и обнял за плечи. — Я так скучал по тебе.
— А как же Нина? — спросила я и обернулась к зданию похоронного бюро. Джексон стоял в дверях, вцепившись в дверной косяк. На миг наши взгляды встретились, но он тут же отвернулся и нырнул в толпу.
— Нина? — Сэм был явно озадачен.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
В последние дни гражданской войны дезертировавший с фронта Инман решает пробираться домой, в городок Холодная Гора, к своей невесте. История любви на фоне войны за независимость. Снятый по роману фильм Энтони Мингеллы номинировался на «Оскара».
Собака, брошенная хозяином, во что бы то ни стало стремится вернуться домой. Истории о людях, встретившихся ей на пути, переплетаются в удивительный новеллистический узор, напоминая нам о том, как все мы в этом мире связаны друг с другом.Тимолеон Вьета — дворняга, брошенная в чужом городе своим хозяином-гомосексуалистом в угоду новому партнеру, — стремится во что бы то ни стало вернуться домой и, самоотверженно преодолевая огромные расстояния, движется к своей цели.На пути он сталкивается с разными людьми и так или иначе вплетается в их судьбы, в их простые, а порой жестокие, трагические истории.
Роман современного классика Гора Видала — увлекательное, динамичное и крайне поучительное эпическое повествование о жизни Кира Спитамы, посла Дария Великого, очевидца многих событий классической истории.
Роман американской писательницы Джанет Фитч «Белый олеандр» сразу ставший бестселлером на ее родине, был положен в основу сценария одноименного фильма.Это книга о всепоглощающей ненависти и о побеждающей ее любви, о неразрывных узах, которые предопределяют помимо нашей воли нашу жизнь, о жестокой войне за духовную независимость, которую героиня объявляет собственной матери…