Американский пирог - [25]

Я рассказала Джо-Нелл, что стряслось, и она согласилась:

— Нет проблем, я свожу тебя. Когда выезжаем?

— Сегодня, — сказала я. — Вот только как быть с закусочной? Думаешь, Элинор справится?

— «Булочки Фреда» — это всего лишь ничтожная забегаловка, Минерва. Заказы на праздничные торты можно пока не брать, а те четыре вида булочек, что мы продаем, Элинор нашлепает одной левой.

Я все же попросила Уинни Дэниелс заходить к Элинор — просто чтоб составить ей компанию. И вот мы с Джо-Нелл сели в ее желтый автомобильчик и поехали. Мы добрались до Маунт-Олив за два дня и одну ночь и сразу же помчались в больницу. Хэтти полусидела в постели, а ее седые волосенки напоминали пушинки одуванчика.

— Мэм, — пропищала она, вопросительно глядя на меня, — что вам принести: кукурузных лепешек или печенья?

Сидевшая на стуле пожилая дама подалась вперед. На ней было туго накрахмаленное хлопковое платье в желтый цветочек.

— Она не в себе, — пояснила нам дама.

— Вы ее медсестра? — спросила Джо-Нелл.

— Нет, солнышко. Я — Мира Хоффстедер, мы с Хэтти из одного прихода. Все наши дамы из воскресной школы по очереди ухаживают за ней, как когда-то, Господь тому свидетель, она сама ухаживала за каждой из нас. А вы, вероятно, ее сестра?

— Я Минерва Прэй.

— О, она постоянно говорит о вас.

— А это моя внучка, Джо-Нелл.

— Очень приятно, — отозвалась Мира, — хотя мы и знакомимся при таких печальных обстоятельствах.

— И давно это с ней? — спросила я.

— Со вчерашнего вечера, — сказала Мира.

— А врач ее осмотрел? — Я погладила запястье Хэтти. — У нее ведь жар.

— О да, моя милая, осмотрел, — закивала Мира. — Доктор Дэнверс сказал, что не знает, в чем дело. Вчера все было в порядке, а теперь этот жар ничем не снять.

— Хэтти! — Я взяла ее за руку. Ее косточки казались куда тоньше, чем прежде, почти как у ребенка. Кожа была сухой и горячей, и я вспомнила, как у моих деток был жар.

— Бык вырвался из загона! — завопила она, глядя на меня с ужасом. — Скорее спасайте Джози!

— Это просто жар, — сказал Мира, взглянув на Хэтти. — Она сама не знает, что говорит. Только вчера она сидела и записывала рецепты для будущего праздника. Сколько себя помню, она каждый год запекает бобы для праздничного ужина. Она так волновалась, что из-за перелома не сможет готовить, и потому дала мне рецепт бобов и заставила пообещать, что я сама их запеку.

— Хэтти, — позвала я, — это я, Минерва!

Похолодевшими руками я сжала ее горящую ладонь. Она открыла один глаз, посмотрела на Джо-Нелл и проворчала:

— Смотри, Джози, я знаю, что ты наделала, но, так и быть, не скажу твоей маме. Ведь это ты не закрыла банку с вареньем! Гляди, туда залезли муравьи!

— Бедняжка, — прошептала Мира и подошла к ее постели.

— Варенье испорчено, — всхлипнула Хэтти, и глаза ее увлажнились. — Уж раз муравьи залезли, назад их больше не вытащишь. Придется выбросить всю банку и варить все заново. Джози! Ты понимаешь, что тебе говорят?

— Простите меня, — отозвалась Джо-Нелл, стараясь порадовать Хэтти. — Я больше так не буду.

— Вот и умница! — согласилась Хэтти. — Не бойся, мы откроем новую банку, никто и не заметит.

Мы поехали на ранчо Прэев, к дому, сложенному из грубо вытесанных глыб известняка. Его высокое деревянное крыльцо было сплошь увито виноградом, спелые гроздья которого свисали до самых перил. В глубине двора я отыскала перевернутую банку из-под кофе «Максвелл хаус» и рассыпанное повсюду зерно. Рядом, в грязи, виднелось место, где Хэтти упала, и я невольно прослезилась. Все это время она жила одна, а могла бы быть рядом со мной. У меня было чувство, словно меня обокрали; интересно, приходили ли и Хэтти подобные мысли?

— Я проголодалась, — сказала Джо-Нелл.

— Что ж, пойдем-ка в дом. — Я открыла стеклянную дверь. — Посмотрим, что тут можно наскрести.

На кухне я нашла горькие перцы, сыр, зеленый лук и маисовые лепешки. Джо-Нелл же отыскала банку домашней сальсы и горшочек бобов.

— Вот в этом ковшике разогрей оливкового масла, — велела я ей, — и подай мне бобы. Вся хитрость в том, чтобы время от времени хорошенько их разминать.

— А что ты готовишь? — Джо-Нелл заглянула в горшочек и сморщила нос.

— Начос, деточка, да такие, что пальчики оближешь. Начос и кесадиллас. — Я немного волновалась, сможет ли мой старый желудок все это переварить. Джо-Нелл посмотрела, как я мну бобы, а затем пошла бродить по прихожей. Я слышала, как она открывает узорчатые дверцы бюро и выдвигает обитые зеленым фетром ящички. На всех диванах, стульях и кроватях в доме валялись лоскутные одеяльца. Они были сшиты из крошечных частичек наших с Хэтти жизней: из детских платьиц, шерстяных рубашек наших мужей и застиранных ситцевых блузок. Оглядев одеяла, Джо-Нелл пошла рассматривать мексиканский шкаф-буфет. Взяв с одной из полок фотографию друзей Берла, она воскликнула:

— Какие симпатяги! Вообще все место такое клевое.

— Не знаю, милая, — ответила я, — но мужчины говорят, что клев здесь и правда неплохой.

— Да нет же, я говорю, что здесь здорово. — Она села за стол. — И даже пахнет не так, как в Теннесси.

— О, это просто сыр халапеньо, — ответила я, зачерпывая ложкой сальсу.