Американский герой - [8]
— Я хочу, чтобы ты никому не говорил об этом расследовании.
— Это невозможно.
— Пусть тебя назначат моим телохранителем и шофером. Двадцать четыре часа в сутки. Мне нужна защита. Это серьезно, Джо. И больше ничего им не говори. Так ведь можно?
— Мэгги, ты не понимаешь, что такое расследование. Это люди, оборудование, связи, организация, финансирование. Для того чтобы все сделать как следует, нужно большое учреждение. — Это, естественно, одна из наших рекламных заготовок. Обычно мы это говорим клиентам, которые хотят поживиться на халяву. Хотя на самом деле это чистая правда.
— Ты не знаешь, насколько они сильны. Представь себе, что «Репризентейшн компани» — это «Эпсон» кинобизнеса. Это огромная и безжалостная корпорация, повсюду протянувшая свои щупальца. Если в твоей компании узнают, чем ты занимаешься, в «PK» это будет известно уже через несколько часов.
— Наша компания славится своей осторожностью и рассудительностью. Это основа нашей деятельности. — Еще одна рекламная залипуха.
И тут она меня целует. Что за черт! Она моложе меня, но она видела больше фильмов, чаще практиковалась и явно делает это лучше, чем я. К тому же я обычный парень. И когда Магдалина Лазло приникает ко мне губами, я забываю о том, что на самом деле она разведенка Мэгги Крэбс. Я обычный парень, у которого размер члена вдвое превосходит размер мозга. А она каким-то образом делает его еще больше — больше, чем это в состоянии сделать мои гормоны. Словно он все понимает лучше меня.
Потом я сую руку в карман. Я уже говорил, что некоторые клиенты предпочитают обсуждать свои проблемы в самых неожиданных местах, подальше от наших встроенных камер и микрофонов. Поэтому мы всегда носим с собой мини-диктофоны. Так вот, я вынимаю его из кармана и перематываю ленту.
— Почему бы нам не посидеть здесь, пока звук прибоя будет стирать наш разговор, — говорю я.
— Хорошо, Джо, — соглашается она. Дождавшись, чтобы лента открутилась к самому началу я нажимаю кнопку записи и ставлю диктофон на песок, повернув его микрофоном в сторону Тихого океана. Мы сидим рядом. Мэгги берет меня за руку, И я словно оказываюсь в одном из ее фильмов. Самом лучшем, снятом первоклассными оператором и режиссером.
Глава 3
Вице-президент компании «Юниверсал секьюрити» — Мелвин Тейлор. Ходит он медленно, но уверенно. Он не из тех, кто бросается вперед, блеща гениальными идеями, нет у него и больших связей. Но он умеет следить за тем, чтобы все шло как надо. Как и в любой большой корпорации, путь наверх длинен и извилист и начинается в самых скромных кабинетах. Тейлор отработал в разных филиалах компании, расположенных в Колумбии, штат Южная Каролина, Нашуа, штат Нью-Хэмпшир, Остине, штат Техас, Миннеаполисе, штат Миннесота, и Фениксе, Аризона. Считалось, что перед переходом в чикагский штаб надо пройти последнее испытание в Лос-Анджелесе и Далласе. И три года назад Тейлор был назначен в Лос-Анджелес, где должен был курировать все важные операции.
Как только Тейлор узнал о визите Магдалины Лазло, он тут же затребовал все записи. Он посмотрел, как она идет по коридору совершая странные резкие движения — следствие прерывистой съемки, позволявшей экономить пленку, но ведь эта запись документ, а не произведение искусства. Он останавливает пленку, отматывает ее назад и начинает смотреть снова, оттягивая тот момент, когда ему станет ясно, куда она направляется.
Так после обеда он оттягивал момент выкуривания сигары, переставляя пепельницу, выбирая не слишком сухую, прикидывая, прикурить ее с помощью спички или зажигалки, наливая чашечку кофе и глядя на укоризненно поджатые губы жены. Главное было оттянуть удовольствие.
Он любил пользоваться услугами двух вьетнамских массажисток, утверждавших, что они мать и дочь. Он не интересовался их документами и не выяснял их происхождение. Их поведение полностью соответствовало тому, что они говорили. Он приходил к ним раз в неделю, по вторникам, с половины шестого до семи. Они делали ему массаж и петтинг. Он раздевался, ложился на массажный стол, делал глоток бренди, а потом в их обязанности входило вызвать у него эрекцию и поддерживать ее в течение часа, после чего у него происходила эякуляция. Он очень гордился своей способностью оттягивать наслаждение.
Пусть подойдет поближе. Стоп. Перемотка. И опять с начала.
Оттягивание наслаждения. Тейлор считал это главной заповедью цивилизованного человека. Он не сомневался, что именно это определило превосходство европейских рас. А упадок, переживаемый Америкой, и возвышение Японии были вызваны забвением этого простого и основополагающего закона. Не бросайтесь на сладкое, если вы его не заслужили. Не транжирьте деньги, если вы их не заработали. Не позволяйте наслаждению овладеть вами, если не можете быть выше его.
Еще ближе. Стоп. Перемотка. С начала.
Еще ближе. Стоп. Нет. Не получится. Он слишком далеко отмотал. Она уже поворачивает в кабинет Джо Броза. Тейлор так и знал. Он даже затаил дыхание, а потом выдохнул и тут же ощутил пронизавшее его до мозга костей удовольствие.
В нижнем левом углу каждого кадра отмечалось время, соответствовавшее реальному времени, а не фрагментарной записи. Тейлор переключается на звукозапись. Сотрудники компании прослушивались не постоянно, а с перерывами. Как показали исследования, угроза того, что тебя в любой момент могут прослушать, держит людей в узде не хуже постоянного мониторинга, зато выборочная запись стоит гораздо дешевле.
Университетский библиотекарь Дэвид Голдберг работает на эксцентричного, пожилого миллиардера, последнее желание которого — оставить потомкам мемориальную библиотеку о себе и своих достижениях. Впрочем, самая запоминающаяся вещь в его деятельности, как случайно обнаруживает Голдберг — тайна большой политики, которая никогда не должна выплыть наружу. Это заговор по фальсификации президентских выборов! За главным героем, систематизирующим архивную информацию, начинается настоящая охота.
В романе "Время ангелов" (1962) не существует расстояний и границ. Горные хребты водуазского края становятся ледяными крыльями ангелов, поддерживающих скуфью-небо. Плеск волн сливается с мерным шумом их мощных крыльев. Ангелы, бросающиеся в озеро Леман, руки вперед, рот открыт от испуга, видны в лучах заката. Листья кружатся на деревенской улице не от дуновения ветра, а вокруг палочки в ангельских руках. Благоухает трава, растущая между огромными валунами. Траектории полета ос и стрекоз сопоставимы с эллипсами и кругами движения далеких планет.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.